"Иван Фотиевич Стаднюк. Человек не сдается " - читать интересную книгу автора

находится она.
И Петр услышал знакомый грустный голос Любы...
Он не мог толком припомнить, что говорил ей, что она отвечала. Все как
во сне. Голос его скованный, деревянный; совсем не такой представлялась ему
встреча с Любой.
А она плакала и смеялась, бессвязно рассказывала о хирурге-окулисте,
который наконец вернул зрение ее одному глазу и обещает спасти второй.
Просила писать, но заходить к ней не разрешила. Люба не хотела, чтобы Петр
увидел ее со следами ожогов на лице, с повязкой на глазах. В ответ на это
Петр назвал ее дурой. Хотел еще что-то сказать, но услышал недовольное
покашливание майора: нужно было заканчивать разговор...
За воспоминаниями не заметил, как грузовик свернул с шоссе и уже с
трудом пробирался по ухабистой дороге. Наступал вечер, и нужно было успеть
разыскать штаб своей дивизии, в которую посчастливилось получить назначение.
А машина все медленнее и медленнее ползла по разбитой колее. Впереди, перед
полусгоревшей деревней, - фанерная будка контрольно-пропускного пункта.
Девушка-регулировщик в белом полушубке, валенках и шапке-ушанке флажком
остановила машину и приказала свернуть в сторону. Почему? Петр нетерпеливо
ерзал на сиденье: надо же спешить!
Но из деревни показалась колонна людей. Вели пленных гитлеровцев. Куцые
шинельки с поднятыми воротниками, замотанные тряпьем шеи. Петр всматривался
в посиневшие от холода, заросшие щетиной лица пленных... Да, это были не те
немцы, которых он видел в Белоруссии, не тот вид у них. И Петру стало
радостно. Он открыл дверцу кабины и с подножки начал всматриваться вперед.
Колонне пленных не видно конца.
- Девушка! - крикнул Петр регулировщице. - А может, господа фашисты
посторонятся? Куда им спешить? А у нас снаряды! [166]
Девушка засмеялась и, озорно сверкнув глазами, махнула флажком. Шофер
резко тронул машину с места. Пленные шарахнулись в сторону, по колено увязая
в снегу.
Деревня осталась позади. Справа и слева к дороге подступал лес. В лесу
снег вытоптан, местами чернели закопченные воронки. Петр осматривался. Скоро
лес должен кончиться, а там, как ему рассказывали, находится дачный поселок,
в котором разместился штаб дивизии.
Чуть в стороне от дороги, за мелким сосняком, заметны неясные очертания
каких-то машин. Это совсем рядом. Вдруг там раздался невероятной силы
грохот, сверкнули столбы огня, взметнулись облака снега. От неожиданности
шофер выпустил из рук руль, и грузовик рванулся в кювет. Петр выскочил из
кабины и плюхнулся в снег.
Когда грохот утих, послышался плачущий голос шофера:
- Черти окаянные! Не могут маяка выставить, чтоб предупреждал...
- Что случилось? Что это? - недоумевал Маринин, оправившись от
испуга. - "Катюши", будь они неладны! - стонал шофер.
Петр, сконфуженный, отряхнулся от снега и только, теперь толком
разглядел длинную шеренгу машин с какими-то рельсами над кабинами. Вот они
какие, "катюши"!..
Грузовик со снарядами безнадежно застрял в кювете. Петр зашел на
огневые позиции "катюш", попросил, чтоб помогли вытащить машину, а сам,
захватив "сидор" - вещевой мешок, пошел вперед. Нужно было спешить, ведь и
так опоздал.