"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

состоянии непреодолима. А невдалеке за ней светились плохо замаскированные
окна нашего типографского автобуса и был слышен треск движка, дававшего
свет. Я решил привлечь к себе внимание и открыл стрельбу из автомата,
благо его обоймы были заполнены трассирующими пулями. Но вызвал в редакции
панику, и в мою сторону обрушился шквал ответного огня - автоматного и
ружейного. Понял, что помощи не дождусь и, скрючившись, побрел вдоль
берега влево - там, у села Старые Дегтяри, проходила дорога и был мосток
через Робскую Робью и там же - тылы и медсанрота соседней танковой бригады.
Тяжкая была для меня эта ночь. Помню жгучий стыд перед девчонками -
медсестрами роты, промывавшими мне желудок... Потом на рассвете в
парусиновой палатке, где я отлеживался, появился редактор" газеты А. Г.
Кормщиков, за которым я послал в Сущево санитара, одарив его банкой
трофейных консервов. Отдал Кормщикову сумку с продуктами и карту с
обозначением места сбитого "юнкерса". Тогда дивизия из-за распутицы
голодала, и надо было немедленно известить о сбитом самолете наших
снабженцев...
А днем, когда я отоспался и готов был убежать из медсанроты в редакцию,
меня вдруг навестил старший лейтенант из особого отдела нашей 7-й
гвардейской. Моего возраста, тощий, как и все мы в то время, он заговорил
со мной начальственным тоном:
- Мне поручено снять с вас дознание...
Я опешил:
- Меня в чем-то обвиняют?
- Вами вчера обнаружен сбитый немецкий транспортник?
- Мной.
- Что вы изъяли из него?
- Взял немного жратвы - отдал сумку редактору газеты... - Я еще не знал,
что пока Кормщиков посылал связного к начальнику тыла дивизии с запиской,
в которой указывались координаты сбитого "юнкерса", у самолета уже
побывали наши редакционные шофера и наборщики. Разумеется, чуток
"пошерстили" трофеи.
- Часы у летчиков снимали?.. Может, авторучки, пистолеты?
Я ахнул про себя от досады, что упустил возможность обзавестись наручными
часами, которых у меня не было, да и авторучка - мечта для фронтового
газетчика...
Ответить мне было нечего, и я поступил самым неразумным образом: схватив с
самодельной тумбочки графин со слабым раствором марганцовки, с яростью
запустил им в старшего лейтенанта. Но он натренированно уклонился от удара
и выскользнул из палатки. Потом все-таки пришлось мне подписать протокол,
в котором отмечалось, что я оказал "физическое сопротивление" во время
"производства дознания". Однако главный нагоняй от начальства получил
батальонный комиссар Кормщиков, преждевременно разгласивший в редакции
местонахождение сбитого "юнкерса" и не обеспечивший в полной мере
сохранность трофейных продуктов. Мне же "досталось" позже и по другому
поводу.
Филипп Яковлевич Тулинов, старше меня лет на десять, был моим задушевным
собеседником. Однажды, когда в центральной печати появились очередные
публикации о проблемах открытия нашими союзниками "второго фронта", я,
демонстрируя свои знания, почерпнутые в недавно оконченном
военно-политическом училище, высказал Туликову свою точку зрения на сей