"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

Демянска и Старой Руссы. В один из зимних дней их танки протаранили нашу
оборону и устремились к деревне Ново-Рамушево, разделенной с деревней
Рамушево рекой Ловать. В Ново-Рамушеве находились тылы 7-й гвардейской
стрелковой дивизии и какие-то штабные отделы. Появление противника
оказалось для нас полной неожиданностью. Защищаться было нечем, и началась
паника: все кинулись в бегство по льду на другую сторону Ловати - на
машинах, на санях, верхом на лошадях, а большинство пешедралом. Наша
редакция и типография тоже устремились к Ловати, кроме одного грузовика -
полуторки с рулонами газетной бумаги: куда-то запропастился шофер. И я по
дурости решился сесть за руль, благо мотор машины недавно был прогрет.
Вначале все у меня получалось: грузовик послушно шел по колее вслед за
автобусом - наборным цехом. Но при съезде с высокого берега на лед я не
удержал руля, неумело воспользовался тормозами, и машину развернуло
поперек спуска. Пока выравнивал ее и ставил в колею, потерял время. А
пулеметные очереди и пальба пушек немецких танков все приближались.
Противоположный берег Ловати тоже был высок и скользок. Поэтому на льду
реки надо было набрать максимальную скорость. Прикинув расстояние до
берега, я почувствовал, что не сумею взять подъем - где-то на его середине
надо переключить скорость с четвертой на третью или даже вторую. Получится
ли?.. Не получалось. На подъеме при неумелом переключении скорости мотор у
меня глох и машина сползала на лед.
Пришлось давать задний ход, вновь набирать скорости И так несколько раз. А
три немецких танка, выйдя на берег, расстреливали из пулемета бегущих
через Ловать и карабкавшихся на крутизну берега людей. Я слышал, как пули
секли рулоны бумаги, ждал, что вот-вот будут продырявлены колеса.
Выскакивать из кабины машины уже было поздно. И я решился последний раз
попытать счастья. На середине подъема, когда переключал скорость,
почувствовал, что машину толкнула вперед какая-то неведомая сила, мотор у
меня не заглох... Решив, что меня толкнул танк, я, почти потеряв рассудок,
нажал на газ и выбрался на противоположный берег. Панически мчал без
остановки к деревне Кобылкино, затем к Черенчицам... А немецкие танки
сойти на лед не решились.
В Черенчицах мы обнаружили, что в рулоны бумаги попали два
снаряда-болванки и застряли в ней так, что пришлось кромсать бумагу пилой
и топорами. Они-то, болванки, и вытолкнули машину на берег. Эпизод почти
мюнхгаузенский, но свидетелями ему были многие и налицо - болванки.
Потом продолжались тяжкие бои в болотистых приильменских лесах. Весной
1942 года в распутицу передний край местами превратился в очаговую (не
сплошную) линию фронта, что позволяло нашим разведчикам и "маршевым
агентам" глубоко проникать в тылы фашистских войск, а немецким разведчикам
- в наши тылы. Бойцы переднего края чувствовали себя неуютно. Особенно
опасной стала работа связистов, посыльных, связных. Все были настороже.
В один из таких дней мне "дался в руки" сюжет для повести "Следопыты".
Случилось это при обыденных обстоятельствах. В сопровождении автоматчика
штабного подразделения шел я по лесу в один из батальонов полка.
Автоматчик, молоденький солдат, на удивление, оказался очень
разговорчивым. Я сделал ему замечание, что, мол, идти надо тихо и быть
наготове: из-за любого куста на нас могли навалиться немцы.
- А мне очень трудно молчать! - со смешком ответил солдат. - Наговориться
хочется! До двенадцати лет я ведь был немым, а теперь без умолку болтаю...