"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

Яковлевич.
- Чем занимались на гражданке?
- В газете работал.
- В какой?!
- В "Воронежской коммуне". Был там ответственным секретарем.
Я ахнул: "Секретарь областной газеты - в рядовом звании!" Невольно
вспомнил Вересова...
- А у нас в дивизионке некомплект! - сказал я и начал перебираться на свою
платформу, чтобы доложить Кагану о Туликове.
В это время с эшелона заметили, что вдалеке от железной дороги шли на
бреющем полете три самолета. Чьи?.. Никто определить не мог. Кто-то из
командиров пытался рассмотреть их в бинокль, но тщетно. Самолеты прошли
стороной и скрылись за гребенкой леса. Все успокоились, но ненадолго:
самолеты появились вновь, пересекая в нескольких километрах впереди
железную дорогу, кажется, не обращая внимания на полустанок. Они вновь
скрылись из нашего поля зрения и вдруг появились со стороны солнца,
устремившись на эшелон. Это были немецкие бомбардировщики. Издали они
ударили из пулеметов по двум установкам наших счетверенных "максимов".
Началась паника: люди под пулеметным шквалом посыпались с платформ и из
вагонов, многие уже оставались лежать, а сотни разбегались по полю,
устремляясь к недалекому кустарнику. Жуткое это зрелище - расстрел с
бреющего полета беззащитных и беспомощных... На платформы с машинами
обрушились бомбы... Меня и на этот раз спас случай. Застигнутый, как и
все, врасплох, я запутался в проволочных расчалках, которыми наш грузовик
был прикреплен к бортам платформы, и не сумел спрыгнуть в ту сторону
насыпи, которая могла укрыть от пулеметного огня. Сиганул навстречу
"юнкерсу" в тот момент, когда он сбросил бомбу. Она упала по другую
сторону насыпи. Погибли почти все, кто туда спрыгнул. (Запомнил печатника
Беляева из Воронежа, ленинградца-наборщика Худякова, которому оторвало
руку, секретаря политотдела Попова, раненного в живот.)
Бомбежка и обстрел, казалось, длились вечность. Я отлеживался между
высоким буртом сахарной свеклы и колесом платформы... Кто мог подсчитать,
какие мы понесли тогда потери? У нас в редакции вместе с полиграфистами и
шоферами до этого было двенадцать человек, а уцелело меньше половины.
Самолеты улетели. Полуразбитый эшелон местами горел. Вокруг вопили раненые
и обожженные пламенем бензина из взорвавшихся бочек. К полустанку с
опаской брели по полю уцелевшие бойцы и командиры.

8

Через какое-то время из Курска пришел санитарный поезд. А мы таскали на
железнодорожный путь запасные шпалы и строили помост, чтобы стащить с
платформы машины и ехать дальше своим ходом...
Многое уже позабылось, но помню, что мы оказались наконец в Серпухове, где
получили от кого-то приказ разместиться за Окой в деревне. Вскоре к нам в
редакцию хлопотами Кагана прислали из батальона связи Филиппа Яковлевича
Тулинова, назначив его секретарем газеты и со временем присвоив воинское
звание "младший политрук". Потом оказалось, что он среди нас троих
наиболее квалифицированный журналист да к тому же еще и поэт. А держал
себя застенчиво, будто стеснялся своей одаренности.