"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

документ, свидетельствующий о том, что Сталин был весьма уверен в
прочности оборонительных рубежей Западного фронта и приказал начальнику
Генерального штаба маршалу Шапошникову взять у Конева две наиболее
боеспособные дивизии в резерв Ставки{2}. Одной из них оказалась наша 7-я
гвардейская.
Да, действительно, судьба... Полки и штаб 7-й гвардейской, чуток
передохнув в Воронеже и получив пополнение, вновь были погружены в
железнодорожные эшелоны, которые двинулись на юг. Конечный пункт их
выгрузки держался в строгом секрете. Вновь волновал всех вопрос: куда
едем? А тут еще непрерывные налеты немецких самолетов... Кто испытал
бомбежки, находясь в железнодорожных эшелонах, тот знает, что это такое. И
еще бомбежки в лесу. Очень страшно, когда не видишь, куда пикирует
"юнкерс" и в какие мгновенья из под его брюха выпадают бомбы. Ощущаешь
полную беспомощность. Вся надежда на господина Случая - авось, пронесет...
Миновали Ростов. Секрет маршрута начал рассеиваться, по эшелону пополз
слушок, что везут нас в Новороссийск для погрузки на пароходы, оттуда - в
Одессу для обороны города.
"В Одессу так в Одессу, - беспечно размышлял я. - Начальству виднее... Да
и моря еще никогда не видел и на пароходе не плавал..."
Но, наверное, спасать Одессу было уже поздно либо на Западном фронте
обстановка сильно обострилась. Дальше Батайска нас не повезли; эшелоны
дивизии направились в обратный путь, навстречу новым бомбежкам.
Выгрузились где-то севернее Курска, и дивизия вступила в бой за Фатеж.
Наша редакция расположилась на кирпичном заводе южнее Фатежа и начала
выпускать газету. Гавриил Вересов у нас уже не работал, и приходилось
мотаться между передовой и кирпичным заводом почти ежедневно. Но ничего
особенного из тех осенних дней не запомнилось, кроме ведущей к Фатежу
разбитой дороги, вдали дымящегося пожарами городишка, артиллерийских
дуэлей и немецких танковых атак нашей обороны.
Не знаю, то ли не устояла наша дивизия под напором немецких танков у
Фатежа, то ли потребовалось спешно укреплять подступы к Москве, но полки
внезапно были выведены из боя и вновь стали грузиться в железнодорожные
эшелоны. Маршрут - на Серпухов...
Наш эшелон шел под прикрытием двух счетверенных противозенитных пулеметов.
В вагонах - отделы штаба и политотдел дивизии, батальон связи, еще
какие-то штабные подразделения; на платформах - спецмашины, два грузовика
и автобус с нашим полиграфическим хозяйством. Стоял ясный осенний день.
Хорошая видимость позволяла не опасаться внезапной бомбежки, тем более что
на платформах эшелона две счетверенные пулеметные установки. Беды никто не
ждал...
На одном полустанке недалеко от Курска эшелон почему-то задержался. Справа
и слева - поля, чуть вдали - кустарники, лес. На левой обочине путей -
высокие и длинные бурты сахарной свеклы, приготовленные для погрузки.
- Иван, - обратился ко мне старщий политрук Каган, - прогуляйся по эшелону
и поговори с народом.
Может, что-нибудь интересное расскажут о боях под Фатежом. Газету ведь
надо выпускать.
На одной из платформ я разговорился с красноармейцем, охранявшим фургон с
радиостанцией. Он оказался из последнего (воронежского) пополнения. По
привычке записал в блокнот фамилию, имя, отчество: Тулинов Филипп