"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

Трудно было мне расставаться с заветной мечтой..! И вот грянула война.
Наступили дни тяжелейших испытаний. Реальность оказалась весьма далекой от
картин, которые недавно рисовало мое восторженное воображение. Но в этой
жуткой реальности образ комиссара и политрука нисколько не лишился
созданного воображением восхищающего ореола. Более того, юношеская
фантазия оказалась беднее всего происходившего.
Я глубоко убежден, что еще не оценена по достоинству та грандиозная роль,
которую сыграли политработники в начальный период Великой Отечественной
войны, особенно политработники старшего звена - комиссары. Являясь
участником трагических событий, которые разыгрались в июне 1941 года
западнее Минска, я вынес оттуда такое ощущение, что, не будь с нами
комиссаров, все обернулось бы во сто крат трагичнее. При этом нисколько не
хочу умалять роль командиров, которым в кромешной неразберихе и кровавой
сумятице хватало работы по выяснению непрерывно меняющейся обстановки и
организации отпора врагу. Однако, поскольку уже в первые дни немалая часть
наших войск оказалась разобщенной, очень важно было, как выяснилось,
видеть впереди контратакующих цепей не только политруков рот, а комиссаров
батальонов и полков. Понимая, что главная задача - задержать врага,
замедлить темпы его наступления на восток, они останавливали людей и
спокойно, но с определенной категоричностью приказывали (даже командирам)
развертываться в боевые порядки вправо и влево от магистралей и
окапываться. При этом сами оставались тут до конца, продолжали наращивать
силы, помогали командирам приводить людей в боевое состояние.
Кажется, не было оживленного перекрестка, переправы через речку, не было
заслона, который выбрасывался навстречу врагу, где бы не слышался голос
человека с красной звездой на рукаве. Ко всему они были причастны, везде
находили себе неотложное дело.
Помню даже такой необычный случай. Штаб нашей 209-й мотострелковой дивизии
закопался в землю на лесных высотах близ городишка Кресты в Западной
Белоруссии. Командир дивизии полковник А. И. Муравьев, начальник отдела
политпропаганды полковой комиссар Маслов и начальник особого отдела
(фамилию не помню) сидели возле штабной палатки и выслушивали доклады
командиров подразделений из разбитых частей, отступавших на восток и
задержанных развернувшимися впереди нашими штабными подразделениями. Я, в
то время желторотый секретарь дивизионной газеты, вертелся поблизости,
снедаемый труднообъяснимым любопытством: хотелось взглянуть на сидевшего в
окопе под охраной военфельдшера штабной санчасти, с которым до войны (три
дня назад) в местечке Ивье жил по соседству; военфельдшер был приговорен
военным трибуналом к расстрелу "за членовредительство" (прострелил себе
ногу) и ждал утверждения приговора в вышестоящем штабе. В это время на
высоту к палатке приконвоировали задержанного на дороге майора. Майор
предъявил начальству документы и объяснил, что следует с двумя
грузовиками, в которых сидят его саперы, на восток для выполнения задания
по охране мостов. А я, оказавшись свидетелем этого объяснения, был
потрясен: в майоре узнал недавнего курсанта Смоленского училища; два года
подряд наши роты ежедневно в одном коридоре, а затем по соседству, в
Ворошиловских лагерях, выстраивались на утренние осмотры и вечерние
поверки. Всего лишь три недели назад мы вместе закончили училище, и вдруг
вижу в петлицах своего однокашника не два кубика младшего политрука, а две
шпалы, да еще на рукавах золотые шевроны строевого командира. А "майор"