"Иван Фотиевич Стаднюк. Исповедь сталиниста (про войну)" - читать интересную книгу автора

между тем, получив разрешение следовать дальше, отдал начальству честь,
четко повернулся кругом и... увидел меня. Побледнел, отвел в сторону глаза
и зашагал к дороге. Я окликнул его по фамилии, но он будто не слышал. Я
еще раз окликнул. На мой взволнованный голос обратил внимание полковой
комиссар Маслов и тоже крикнул:
- Товарищ майор!..
"Майор" остановился, устремив притворно-недоумевающий взгляд на полкового
комиссара.
- Вы что, знакомы? - спросил у меня Маслов.
- Да. - И в двух фразах все объяснил.
- Ошибаетесь, товарищ младший политрук, - растянул губы в подобие улыбки
"майор".
- Ну как же? - Я сбивчиво начал что-то говорить, а "майор" тут же с
дьявольской усмешкой на бледном лице все опровергал.
Полковой комиссар Маслов смотрел то на меня, то на "майора". К нам уже
подходили комдив и начальник особого отдела.
- А не являетесь ли вы, младший политрук, засланным провокатором? - сурово
спросил, не спуская с меня глаз, полковой комиссар. - Ведь вы у нас
новичок?
Я остолбенел от неожиданного поворота событий, видя при этом, как рука
Маслова скользнула к кобуре и выхватила пистолет.
- Руки вверх! - скомандовал полковой комиссар, но приказ был обращен не ко
мне, а к "майору", и вовремя, потому что "майор" тоже схватился за оружие.
Его успели скрутить, затем не без трудностей и не без потерь обезоружили
солдат в двух грузовиках, которые оказались переодетыми фашистами.
В моем сознании никак не укладывалось, что в нашем училище пребывал среди
нас враг - с чужим именем и чужой биографией. Но речь о полковом комиссаре
Маслове. В несколько секунд он осмыслил ситуацию и принял единственно
правильное решение: обрати он первые слова не ко мне, а к "майору", кто
знает, кому бы раньше удалось выхватить оружие!
Попутно вспоминается мне, что именно заместитель Маслова - батальонный
комиссар Дробиленко - раскрыл секрет подделки немцами документов. Он
обратил внимание, что все наши документы были прошиты обыкновенной,
ржавеющей от пота и времени проволочкой, оставляющей на бумаге рыжие
следы, а тут вдруг стали встречаться партбилеты и удостоверения,
сверкающие хромированной проволочкой... Просчитались немцы на мелочи, и
этот просчет обнаружили политработники.

6

Находясь в первые недели войны в 209-й мотострелковой дивизии (17-й
механизированный корпус, 10-я армия), я с лихвой почерпнул "материала" для
написания повести "Человек не сдается" и первой книги романа "Война",
разумеется, дополнив виденное и пережитое некоторой долей вымысла, как и
полагается в художественном произведении.
На войне пробыл от первого и до последнего дня. Из них наиболее тяжкими
были июнь - август 1941 года. Окружения, атаки, контратаки, стычки с
диверсантами, первые ранения без должной медицинской помощи. Сказать обо
всем этом - легко. Но передать те потрясения, которые мы пережили, почти
невозможно. Все было: страх, паника, растерянность, ярость от