"Р,Спиллер, У.Торп. История Соединенных Штатов Америки, том 2 " - читать интересную книгу автора

делах остались чужды и Прескотт, и Паркмен, и только отчасти был ими задет
Мотли. Положение литераторов-историков определило им такую общественную
орбиту, откуда они могли сойти и увидеть жизнь без прикрас, лишь сделав
сознательное усилие. Все трое наследовали значительные состояния и порвали с
торговлей, которая обогатила их отцов. Собственно, они были в том
привилегированном положении, которого Революция никому уже не обещала. Они
вели- жизнь аристократов в своем Бостоне: благосклонно посещали Гарвардский
университет, проводили Wanderjahre1 в Европе, а вернувшись, чрезвы-
1 Годы странствований (нем.).


54

.чайно разборчиво заводили светские и литературные знакомства. На своих
собраниях они обсуждали, сочинения друг друга, вку-шая недурной
ужин -свиязь, чирок, выдержанный кларет; мо-Жет статься, владелец корабля,
доставившего этот кларет, сидел здесь же, но только своего корабля он не
видел в глаза. Никто из них ни разу не замахнулся на тогдашние условия
жизни; самое большее, что они могли себе позволить в общественной
Жизни,-это, как Мотли, высидеть один срок в Законодательном собрании штата
и, решив на будущее не служить вообще, время от времени развеяться на
дипломатической службе .Друг от друга они отличались только степенью
неприятия своего века и современной истории, в которых торжествовали грубый
индустриализм и "вульгарная" политика фабричных рабочих, мелких .фермеров и
лавочников.
Однако этот жв Бостон был детищем Новой Англии, его исхлестанное
совестью прошлое еще было живо и не могло удовлетвориться модным
дилетантизмом. Если деды полагали безделье грехом и, помышляя только о небе,
мотыгой и гарпуном добыли-таки себе состояние, то и внуки их не могли только
наслаждаться роскошной жизнью. В этих обстоятельствах им оставалось
одно -создавать серьезные книги. Прескотт писал: "Человек, не интересующийся
политикой и деньгами, на которых все держится в нашей стране, вынужден
уповать только на самого себя, и если ему безразличны книги, То лучше ему
повеситься, потому что праздношатающихся джентльменов у нас неводится".
При выборе литературного поприща было еще одно обстоятельство,
определившее Прескотту, Мотли и Паркмену область именно литературной
истории. Осипшая от крика новая Америка была не по душе Бостону, зато он с
.готовностью открывал сердце литературным веяниям и поветриям из Западной
Европы, а там как раз совершался расцвет яркой исторической литературы,
живописавшей драматические судьбы и положения. Но и без европейского влияния
наша литературная история явилась чрезвычайно кстати. Ибо что могло
составить более разительный контраст неряшливым фабрикам, загрязнившим
прелестные речушки Массачусетса, или горластым оборванцам, не расстававшимся
с пуншевой чашей в день вступления в должность
Эндрю Джексона? И, радуясь возможности бежать от всего этого, Прескотт
обратился к золотым дням испанских завоевателей, Мотли погрузился в
перипетии борьбы голландцев за независимость, а Паркмен углубился нехожеными
тропами дебри американской истории.
Высокий, стройный Уильям Хиклинг Прескотт был душой .молодого Бостона,
но при этом у него не было и тени сомнения в том, что он еще сделается