"Аркадий Спичка. Кухня холостяка " - читать интересную книгу автора

быть, вкусно...
Чеснок и черемша - первый относится к пряным растениям, одна из самых
распространенных и полезных приправ, полезен необыкновенно - вирус дохнет на
лету. Обладает специфическим резким запахом, который, говорят, отбивается
лимоном. Черемшу называют диким чесноком. Растет она в Казахстане и Сибири.
Листья используют в салаты, а засоленные черенки привозят и в Ленинград, где
торгуют на рынках по рублю за пучок.

Ш

Шведский стол - буфетный, закусочный, холодный стол. Он исключает любые
супы. Блюда этого стола делятся на два разряда: готовые изделия (копченые,
соленые, квашеные, маринованные), которые подают самостоятельно, и холодные
блюда, т. е. приготовленные с тепловой обработкой и в комбинации с другими
продуктами, но затем охлажденные. В число обязательных компонентов входят
бутерброды, хлеб, соусы, приправы и пряности. Шведский стол предусматривает
также молоко, сметану, маринованную селедку, салаку и к ним - отварной
горячий картофель. Неплохой шведский стол был в ресторане "Европейской"
гостиницы, в "Прибалтийской" он просто ужасен. Смысл происходящего в
следующем: клиент, проходя вдоль ряда блюд, набирает все что угодно и
столько, сколько может съесть без ущерба для здоровья, а цена всегда одна и
та же. Поэтому, приходя на шведский стол, помните одну мудрость, пришедшую к
нам из лагерного фольклора: "Жадность фраера сгубила!"

Не могу не процитировать Куприна, его чудесный очерк "Немножко
Финляндии", так как это имеет касательство к делу:
"Помню, лет пять назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым
приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около
11 часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить. Длинный
стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая
лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень
вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и
нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки,
лежали грудами ножи и вилки, и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему
хотелось, затем подходил к буфету и, по собственной доброй воле, платил за
ужин ровно одну марку (37 коп.). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши
русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному
попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности,
были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы
возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском
жанре.
Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем
известен этот тип кулака из Мещовского уезда, Калужской губернии: широкая,
лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза,
реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий
патриотизм и презрение ко всему нерусскому...
Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье, так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь
я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов...