"Н.Н.Сперанский. Книга природной веры (Том 1) " - читать интересную книгу автора

дерево. Их костер продолжал спокойно гореть будто вообще ничего не
происходило. Но они не могли слышать себя из за треска ломающихся деревьев.
Позднейшее осмысление этого явления не могло не вызывать у них ощущения
близости к божеству, к ним пришло новое сакральное знание. В ту ночь Москву
посетил Перун со своей свитой.
Вся Москва говорила об этом явлении как о воле вышней. Все разумеется
толковали по своему. Так, один христианин заявил, что это "Знамение", и что
после "Знамения" следует ждать "Явления", а за "Явлением" люди должны
сделать выбор и начать какую-то новую жизнь. Никакого явления, на
христианский манер, разумеется, не случилось.
Таково различие мышлений. Язычники видят в явлениях Природы волю богов,
христиане же усматривают нечто опосредованное, некое отражение воли
неизвестно кого, божества или нечистой силы.
У язычника, явление Природы вызывает восторг преклонения, и он знает,
что происходящее есть воля богов в ее чистом виде, безо всяких искажений. И
ей достойно внимать и восхищаться. Прямое переживание этого в Храме
мироздания доступно ему так же, как и было доступно его предкам. Это
переживание дает самый чистый и короткий путь к древнему язычеству.
Языческое знание проистекает от чтения великой книги Природы. Она и
есть для нас самая священная книга, и наш опыт в основном сводится к умению
понимать ее.
3. Третьим очевидным источником нашего знания является знание
этнографическое. Оно, в основном, получено как путем прямого общения с
людьми российской глубинки, так и посредством анализа волшебных сказок,
пословиц, загадок, языковых выражений, обрядов, поверий и летописных
текстов. Мы пользуемся трудами мифологический школы.
Следует отметить, что в течение века в этнографии наблюдается борьба
школ. При этом в задачу мифологической школы, по сути, входит реконструкция
языческого знания на основе всех доступных источников. Христианствующие же
школы, наоборот, заявляют о принципиальной невозможности восстановления
языческого знания. Для этого, они сознательно отрицают такие источники
знания, как, например, фольклор, (профессор Е.В. Аничков). Или создают
деструктивные ситуации, как это сделано в упомянутой книге М.А. Васильева,
где читая о Хорсе или Перуне можно прочитать многие десятки страниц и ни на
сколько не приблизиться к ясности вопроса. Зато можно узнать "истины", вроде
того, что в древнерусском языке слова жид и язычник означали одно и тоже,
(см. его книгу на стр. 51-55). Это написано с претензией на серьезную науку!
Или, наоборот, безосновательно приписывают славянскому язычеству и
культуре самые извращенные формы. Так, будто бы русский хоровод возник из
того, что в его центр родственники ставили стариков, и ходя кругом с
песнями, убивали их дубинами, (Н.Н. Велецкая). И это тоже пишется самым
серьезным тоном. Познания же через фольклор, воспроизведение обрядов и
прямое чтение Природы, все эти исследователи, разумеется, не признают.
В отличии от этнографических школ, мы придерживаемся мистической
позиции. Суть ее в том, что языческое знание является волшебным. Волшебство
языческого знания позволяет ему появляться там, где к нему обращаются, где к
нему стремятся.
Поясним это в терминах современного сознания. Языческое знание
появилось здесь, среди нас, на нашей земле. Оно обусловлено нашей Природой,
географией, климатом, соседями, образом естественной жизни, психологией и