"Александра Созонова. Полдень Брамы " - читать интересную книгу автора

У них тепло.
Подобную теплоту раньше - в дохристианской жизни - я ощущал, лишь
напившись. Не один, а в компании двух друзей. Выпивать всегда надо втроем,
потому что трое - идеальное число для вырастания пронзительной и быстрой
приязни. (Теперь, будучи теософом, я знаю, что треугольник - лучшая фигура
для медитации.) Двое, оставшись наедине, любят друг друга, только если они
любят. Четверо не сольются в едином общении никогда, так как один будет
лишним. Только трое! В восхитительной власти хмеля, не переступая той грани,
за которой начинается хаос, свободно паря и раскачиваясь в снова родном,
нестрашном и теплом, как до рождения, как в материнском чреве, мире... и
волны разговора чуть колышут атмосферу печальной, щемящей приязни. "Я люблю,
когда меня окружают люди, которых я люблю. Давайте выпьем за то, чтобы такие
люди всегда были..."

У Георгия не пьют. Не курят и не влюбляются - чистейший монастырь. Но
атмосфера приязни - дай Боже.
Приходишь в любом состоянии, в любом раздрызге с собой - и тебе
помогают. Помогают, просто приняв в свое число, окружив своей аурой, которая
греет и исподволь исцеляет.
Просто-напросто там, в общине, все они обнаружили друг в друге
бессмертную душу. Кто совершил это открытие в двадцать лет, кто в сорок. И с
тех пор радуются этой находке.

Девочки ушли, и разнылось застарелое одиночество.
Не то что жены и детей, даже друзей нет. И, верно, уже не будет.
Кажется, Ганди сказал, что хотящий дружить с Богом должен быть одинок либо -
дружить со всеми.
Какая усталость от всего этого, Господи. Или наоборот: от усталости
делаешься никому на свете не нужным?
Усталость похожа на мудрость. Их можно запросто спутать: кончаются
жизненные силы, прекращаются внешние движения, порывы и прыжки, остаются
одни внутренние. Я больше не чудаковатый, вызывающий смех бородатый ребенок,
вечно попадающий впросак, потому что устал до последней степени. Для меня
стали одинаково значимы все времена года, лето ничем не лучше зимы. А это
вернейший признак изношенности чувств, и надежд, и азарта.
А когда-то летом я не умел ходить спокойно по полям и тропинкам - так и
тянуло в бег, но простого бега было мало, мускулы плеч томились и звали
вниз - им словно был знаком перебор ногами, перестук копытами - вниз!
Мчаться, скакать на всех четырех, наращивая скорость, безудержным вольным
карьером (как мягко пружинит под копытами луговая земля!)... Летом так
хотелось назад, в глубь времен, в бытие лошади, или зебры, или бизона.
"Не разнять меня с жизнью, ей снится - убивать и сейчас же ласкать..."
Падать в короткую, по-майски чистую траву, в июльское сено, сентябрьские
хрустящие листья... подметать их своими волосами. Вот только бы чуть меньше
убивать и чуть больше ласкать... А впрочем, за все спасибо, верно,
мальчонка? - спросить у маячащего подле глаз насекомого, перламутрового
тонконогого зверя. Нежно поймать его и поднести к себе. Лицом к лицу. Кто
дольше выдержит взгляд. Маленькое зеленое лицо - само бесстрастие. И в то же
время - деловое, нетерпеливое движение ножками...
Но теперь даже летом я хожу шагом, степенно передвигая ступни. Я