"Соня Сойер-Джонс. Крыса-любовь " - читать интересную книгу автора

что-то другое. Я устала умом. Устала сердцем. Как будто подхватила
экзотическую сонную болезнь - из тех, что разносят быстрокрылые тропические
москиты с длинным хоботком.
Сидеть на солнце и впитывать его всей кожей было так приятно, что меня,
видимо, сморило прямо за столом. Сквозь сон я слышала далекую трель телефона
и честно пыталась открыть глаза. Но дремота была такой сладкой, что мне
никак не удавалось заставить себя... заставить...
- Oh, non, mon Dieu! - истошно завопил мужской голос. - Мадемуазель!
Мадемуазель!
Меня бесцеремонно стащили на пол. Теперь я вполне ясно воспринимала
окружающее. Исцарапанные ножки стола на полированных досках пола; белые
мужские сандалии, заляпанные соусом; настойчивый звон мобильника; застарелый
запах "Голуаза" и трюфелей. Затем теплое чесночное дыхание на моем лице,
колкая щетина, и к моему рту прижимаются полные мясистые губы.
- Пошел вон! Слезай! - Я молочу кулаками по груди мужика надо мной.
Марсель Ришелье, шеф- повар и владелец французской кафешки, вскочил на
ноги и широко разинул перепуганный рот, из которого рвались невнятные
галльские возгласы. Он прикрыл рот обеими руками, потом схватился за щеки,
потом снова прикрыл рот.
- Ви жив? - выдохнул он и наконец сообразил помочь мне подняться. - Oh,
non! Pardon, mademoiselle! Это биль ужжас, ужжас, ужжас какой ошибка!
Слово "ужас" у него каждый раз выходило все громче и надрывней; с
последним "ужасом" Марсель рухнул на стул у моего столика.
- Скотина, идиот! - театрально вскричал он, снова и снова колотя себя
кулаками по голове и прервав это занятие только затем, чтобы скомандовать
официантке: - Marie, un cognac pour mademoiselle. Et pour moi, tout de
suite![3]
Когда Мари вернулась - tout de suite - с двумя рюмками на подносе, он
вскочил и махом осушил обе. Так ковбои пьют виски за длинной стойкой в
салуне. Жар от алкоголя едва успел разлиться у него в желудке, а Марсель уже
изумленно таращился на пустые рюмки.
- О, non, - убито простонал он. - Что я натвориль! Идиот! Дурак!
Пардон, мадемуазель. Мари! Еще коньяк!
Я тем временем отряхивалась и искала мобильник: тот снова зазвонил. Где
же он? В сумке? В кармане?
- Mademoiselle, votre tГ(C)lГ(C)phone? S'il vous plaГ(R)t,[4] выключить
его! О, mon Dieu! Выключить!
Потом Мари сказала, что мой телефон, скорей всего, и вызвал у Марселя
столь неадекватную реакцию. Незадолго до того один здешний посетитель умер и
был реанимирован именно за моим столиком под непрерывную телефонную трель.
Марсель в тот момент ощипывал курочек и ничего не знал о драме, пока не
услышал овацию. В первый момент он решил, что аплодируют особенно удачным
тарталеткам из козьего сыра. Но нет - хлопали одному из постоянных клиентов,
молодому врачу, который был объявлен героем. Вскоре эту историю узнала вся
округа.
- Теперь, если чей-нибудь телефон звонит подолгу, Марсель впадает в
панику, - пояснила Мари. - Одна смерть в ресторане - это хорошая реклама.
Люди говорят: пойдем поедим там, где умер тот парень. У нас многие
заказывали столики сразу после того случая. Но больше одной смерти - это уже
плохо. Очень плохо. Даже самые верные клиенты могут нас бросить.