"Соня Сойер-Джонс. Крыса-любовь " - читать интересную книгу автора - У вас... э-э... встает на меня?
Теперь я шокировала его. - Нет! Встает на случаи вроде вашего. Это совсем другое. Я говорил про особое мужское знание. Врожденное чувственное знание. - Он помедлил, словно решая, достойна ли я таких откровений. - У нас в штанах очень чуткий инструмент, солнышко. Он действует вне логики или разума. Как бы вам лучше объяснить... Слышали про всяких типов, которые ходят по пустыне с рогатиной из прутьев? Ну, эти, как их? - Которые ищут воду? - Они самые. Рогатина вибрирует у них в руках, и дрожь отдается выше, в плечи, потом в грудь, потом расходится по всему телу. И тогда они точно знают, что прямо у них под ногами, под выжженной бесплодной почвой, что-то течет, бурлит, изливается - что-то мощное и первобытное, чему нет удержу. - Мы все еще говорим про инструмент в штанах? - Ну да, в переносном смысле. Этот водоискатель держит прут в руках и через него чувствует воду, как она бьет и пульсирует. - Кажется, начинаю понимать вашу мысль. - Чудненько! Вот и мужской инструмент - он как антенна. Иногда он улавливает некие скрытые токи, глубокие и сладкие. Но там, где есть какая-то плотина, ничего не течет. Так понятно? - Значит, ваш инструмент сообщил, что я безводна? Что у меня внутри засуха? - Это не упрек, - объяснил он. - И я не утверждаю, что мой инструмент точен на сто процентов. Вовсе нет. Не все инструменты равно надежны. Просто некоторые чувствительнее остальных. - Осталось что-то непонятное? Нужно подробнее? - То есть когда вы заявили, что у меня не все в порядке - сексуальные проблемы, супружеский застой, - у вас не было никаких конкретных оснований? Ничего? Вы не проводили в этой области никаких исследований? Это был просто... - Ну да. Голос гениталий. - И кто-то вам за такое платит? - Кое-кто платит. К сожалению, не вы. Тупик. Полный тупик. Никаких ответов. А скорее всего, и никаких вопросов-то не было. Я отнеслась ко всему чересчур серьезно, приняла слишком близко к сердцу. Я потерла глаза. Они горели. Какие тяжелые веки. Очень тяжелые. Дать бы им закрыться... сомкнуться... - Бог с ним, солнышко. Знаете, как говорят... - Голос Арта доносился как из тоннеля. - Не в том... трам пам тарарам фикус бум. - Простите, что? - Уговор? Плюм там сарсапарилла мумбо-юмбо. - Простите? - Пятница. Четыре тридцать. Кафе "Pain et Beurre". До встречи. Щелчок. Он повесил трубку. Стрелки часов показывали половину пятого, когда я уселась за столик в "Pain et Beurre". Солнце расплескалось по полу и окатило меня. Я опять устала. Так сильно, что не помог бы даже сон - тут нужно было |
|
|