"Соня Сойер-Джонс. Крыса-любовь " - читать интересную книгу автора

- У вас... э-э... встает на меня?
Теперь я шокировала его.
- Нет! Встает на случаи вроде вашего. Это совсем другое. Я говорил про
особое мужское знание. Врожденное чувственное знание. - Он помедлил, словно
решая, достойна ли я таких откровений. - У нас в штанах очень чуткий
инструмент, солнышко. Он действует вне логики или разума. Как бы вам лучше
объяснить... Слышали про всяких типов, которые ходят по пустыне с рогатиной
из прутьев? Ну, эти, как их?
- Которые ищут воду?
- Они самые. Рогатина вибрирует у них в руках, и дрожь отдается выше, в
плечи, потом в грудь, потом расходится по всему телу. И тогда они точно
знают, что прямо у них под ногами, под выжженной бесплодной почвой, что-то
течет, бурлит, изливается - что-то мощное и первобытное, чему нет удержу.
- Мы все еще говорим про инструмент в штанах?
- Ну да, в переносном смысле. Этот водоискатель держит прут в руках и
через него чувствует воду, как она бьет и пульсирует.
- Кажется, начинаю понимать вашу мысль.
- Чудненько! Вот и мужской инструмент - он как антенна. Иногда он
улавливает некие скрытые токи, глубокие и сладкие. Но там, где есть какая-то
плотина, ничего не течет. Так понятно?
- Значит, ваш инструмент сообщил, что я безводна? Что у меня внутри
засуха?
- Это не упрек, - объяснил он. - И я не утверждаю, что мой инструмент
точен на сто процентов. Вовсе нет. Не все инструменты равно надежны. Просто
некоторые чувствительнее остальных.
- И это все? К этому шли все ваши объяснения?
- Осталось что-то непонятное? Нужно подробнее?
- То есть когда вы заявили, что у меня не все в порядке - сексуальные
проблемы, супружеский застой, - у вас не было никаких конкретных оснований?
Ничего? Вы не проводили в этой области никаких исследований? Это был
просто...
- Ну да. Голос гениталий.
- И кто-то вам за такое платит?
- Кое-кто платит. К сожалению, не вы.
Тупик. Полный тупик. Никаких ответов.
А скорее всего, и никаких вопросов-то не было. Я отнеслась ко всему
чересчур серьезно, приняла слишком близко к сердцу. Я потерла глаза. Они
горели. Какие тяжелые веки. Очень тяжелые. Дать бы им закрыться...
сомкнуться...
- Бог с ним, солнышко. Знаете, как говорят... - Голос Арта доносился
как из тоннеля. - Не в том... трам пам тарарам фикус бум.
- Простите, что?
- Уговор? Плюм там сарсапарилла мумбо-юмбо.
- Простите?
- Пятница. Четыре тридцать. Кафе "Pain et Beurre". До встречи.
Щелчок. Он повесил трубку.

Стрелки часов показывали половину пятого, когда я уселась за столик в
"Pain et Beurre". Солнце расплескалось по полу и окатило меня.
Я опять устала. Так сильно, что не помог бы даже сон - тут нужно было