"Дидо Сотириу. Земли обагренные кровью " - читать интересную книгу автора Я опрокинул рюмку ракии, подумав немного, начал:
- Послушай, Михалис, мы не банк и не держим всегда денег наготове, чтобы отдать их тебе. И мы не можем наспех - а значит, за бесценок - продать твою часть. Но раз уж ты, рискуя жизнью, приехал, мы постараемся - если все согласятся - занять небольшую сумму, чтобы ты не уехал с пустыми руками. Между тремя братьями разгорелся спор из-за суммы. Михалис требовал пятьдесят лир, а братья соглашались только на десять, да еще с вычетом процентов - ведь деньги придется взять в долг. Дело чуть не дошло до драки. - Успокойтесь! - остановил их я. - Грызетесь, будто у вас денег столько, сколько у господина Шейтаноглу, и вы никак не можете их поделить! Что вы раскричались! Всех соседей переполошите! - Они нарочно кричат, чтобы услышали жандармы и забрали меня, а им осталась бы моя доля! - сказал Михалис. Братья схватились за стулья. - Подлец! Я стал между ними. - Одумайтесь! Что вы делаете! Садитесь, обсудим все как братья, а не как звери. Никто не останется в обиде. Михалис в трудном положении. Мы должны ему помочь, чужбина все равно что каторга. Ведь не разоримся мы, если одолжим десять-двадцать лир. Проценты заплачу я. Все скоро изменится, Михалис вернется домой, и тогда мы мирно поделим наследство... В глазах матери заблестели слезы, губы ее дрожали. - Благослови тебя бог, сынок, - прошептала она чуть слышно. Все успокоились и легли спать. Через три дня черной, страшной ночью Михалис уезжал. Я пошел проводить его и помочь найти верного лодочника. усталости, но все-таки отправился в поле. Ко мне подошел Георгий. - Я не помню ни одной семейной ссоры, которая не ложилась бы на твои плечи, - сказал он. - Но никто не хочет этого замечать. - А кто тебе сказал, что мне нужно, чтоб замечали? Мои плечи еще достаточно крепки. РАБОЧИЕ БАТАЛЬОНЫ V Рано утром на главной улице нашей деревни появился глашатай Козмас, высоченный двухметровый мужчина с выпученными, как у верблюда, глазами; в руках у него был колокольчик, тяжеленный, как колокол. Люди, еще не успев умыться, выскакивали из дверей, высовывались в окна. Холодок закрался в сердца греков. Что понадобилось глашатаю в такую рань? Что он скажет? Козмаса любили и греки и турки. У него был свой особый способ возбуждать в людях любопытство, приводить их в волнение, заставлять их плакать или смеяться - в зависимости от того, что он сообщал. Не только сообщения о предстоящих свадьбах или поминках, но даже чтение новых государственных указов и законов он сопровождал прибаутками, пословицами, шутками. (Когда-то он был певчим в церкви, потом пел в кафе. Тут он страстно влюбился, женился, стал степенным человеком и пошел в глашатаи.) В то осеннее утро 1914 года лицо Козмаса было мрачным, а голос у него был глухим, невнятным, он запинался на каждом слове, как заика. |
|
|