"Нина Соротокина. Закон парности ("Гардемарины, вперед!", книга 4)" - читать интересную книгу автора

течение недели, ну, двух, она непременно встретит князя Никиту. А на месте
оказалось, что город огромен, окраины чисты и вполне пригодны для обитания
приличного человека. Так где же его искать?
Да и в этом ли дело? Она стоптала бы три пары башмаков железных,
притупила три посоха кованых, чтоб найти своего Финиста, но ведь в
Кенигсберге ее попросту не выпускают из гостиницы. Она опять пленница и
подчинена чьей-то злой воле.
Но не надо падать духом, надо надеяться на лучшее. Лядащев не злой
человек. Если ее встреча с Окромозо пройдет удачно и Лядащев останется
доволен, то по возвращении в гостиницу она попросит его помочь, чтобы
отыскать ее опекуна.
- Лядащев не откажет, он друг,- прошептала Мелитриса, перекрестилась,
поднялась с колен и развернула бумажку с паролем.- Redeamus ad arietes
nostros,- прочитала она латинский текст, законченный переводом.- Вернемся
к нашим баранам...- она невольно рассмеялась,- одни бараны кругом, а если
не бараны, то овцы.


Встреча в саду вблизи замка

Ожидаемое письмо, вернее, небольшую записку, передала горничная: это
для мадам, принес мальчик, нет она его не знает, нет, он не просил денег за
услуги... Еще несколько "нет" и, сжимая в кулаке монетку, горничная
удалилась. Это была белесая, сдобная, любопытная и необычайно самодовольная
особа. Разговаривая с Мелитрисой, она надменно кривила губы и зыркала по
углам, ожидая увидеть там что-то запретное и тайное.
"Они нас все презирают,- с обидой подумала Мелитриса.- Мы победители,
а они не только нас не боятся, но всегда готовы оскорбить. И при этом
улыбаются слащаво."
Лядащев меж тем развернул записку. Она была немногословна. В восемь
вечера за фрейлиной будет послана карета, на встречу фрейлина должна явиться
одна, после приватного разговора она будет доставлена в эту же гостиницу -
вот точный ее перевод. Самой длинной была последняя фраза: "Податели сего
рассчитывают на понимание, скромность и предусмотрительность фрейлины,
письмо предназначено только для ее глаз, по прочтении сжечь".
- Ну вот, Мелитриса Николаевна, и дожили вы до серьезного дня. Где
ключ, там и скважина. Помните, что вы мне говорили? - глаза Лядащева
азартно блестели.
- Ничего я не помню,- Мелитриса от возбуждения топнула ногой.- Я
вообще боюсь ехать. Я трусиха! Я вас предупреждала...
- Опять все сначала,- Василий Федорович поднял глаза горе, как бы
призывая всевышнего в свидетели.
- А вы как думали? - в голосе девушки звучали слезы.- Вы только
вообразите, как это глупо! Я вхожу в дом к совершенно незнакомому человеку,
я ему не представлена, и вместо того, чтобы поздороваться, а потом завести
какой-нибудь вежливый отвлеченный разговор, я брякаю про каких-то дурацких
баранов, да еще на латыни. Девицам не пристало знать этот язык. Я не синий
чулок!
- Но ведь это пароль,- застонал Лядащев, черт бы побрал этих светских
восемнадцатилетних дур.- И потом, это всем известная пословица, ее не