"С.П.Сомтоу. Внеземная ересь" - читать интересную книгу автора

Судя по лицу Алисы, она и не подозревала, что делают с маленькими
певцами. О, я слышал изумительных исполнителей с ангельскими голосами.
Источник бесконечной меланхолии, звучащей в их песнях - это, скорее всего,
раны, нанесенные мужскому достоинству. Пусть раны со временем заживают,
остается желание, которое никогда не будет удовлетворено.
- Я не понимаю подобных вещей. Знаю только, что у тебя есть власть. Ты
можешь вызвать солдат, и они по твоему приказу бросят в темницу любого. У
твоего сына злой отчим: он не желает кормить чужого ребенка и тратить
средства на бастарда. А ведь он - самый влиятельный человек в деревне,
которая, по мнению многих, уже проклята. Ты должен взять Гийома. Можешь
бичевать себя, сколько хочешь, но неужели ты не видишь, что заодно
наказываешь и своего сына?
Я приехал в Тиффаж, чтобы расследовать преступление против Бога. Но не
следует ли подвергнуть допросу меня самого?
Алиса поцеловала меня. Я словно окаменел, но не смог ожесточить своего
сердца. И поэтому отвернулся. Мне нужно оставаться чистым, ибо утро
недалеко, а еще предстоит месса и изгнание дьявола из несчастного.
- Прошу прощения, отец мой, - пробормотала Алиса, поклонилась и затем
покинула комнату. Но ее запах по-прежнему стоял в ноздрях. А рана заныла с
новой силой.
Но почему рана, какая рана? Нет никаких ран. Не следует ли мне
последовать примеру едва не погибшего мученической смертью Оригена[1] и
сделаться евнухом во имя Царствия небесного? Очевидно, обеты Богу - пустое
обещание. Только удар ножа знаменует правду.
Хотя и брат Паоло, и Алиса утверждали, что Гийом хорошо поет, я смог
убедиться в этом только утром, когда служил мессу в часовне. Брат Паоло
нашел старый псалтырь и заставил мальчика пойти вместе с нами в замок, где
обучил его короткому псалму, положенному на музыку Дюфаи Бургундца,[2] и во
время сбора пожертвований они дуэтом исполнили псалом. Сам брат пел партии
тенора и альта, а Гийом ухитрялся брать самые высокие ноты, казалось,
парившие в воздухе и взлетавшие к небу...
Но прежде следует заметить, что за завтраком, состоявшим из ломтя
ржаного хлеба и чаши с вином, шевалье Йохан сказал, что сделал все, как я
повелел. Они забрали с собой крестьян, которым велели вытереть пыль и помыть
полы в нескольких помещениях замка. Крестьяне исполнили все без малейших
возражений, ибо боялись солдат куда больше, чем проклятия Синей Бороды.
Часовня, где маршал Франции творил самые омерзительные кощунства, уже к
рассвету была очищена от грязи. Крестьяне, проделавшие всю работу, остались
послушать мессу, но из деревни также явились несколько человек, возможно,
надеявшихся на то, что прикосновение облатки к их языкам поможет заглушить
навязчивый вкус ужаса.
Так вот, как уже было сказано, именно во время сбора пожертвований брат
Паоло и его новоявленный ученик исполнили псалом. Крестьяне, разумеется,
ничего не могли предложить, кроме нескольких караваев и головок сыра; однако
наш палач с улыбкой расхаживал между ними, благосклонно принимая дары.
Простофилям и в голову не приходило, каково его истинное ремесло.
Дюфаи положил на музыку божественный сонет Франческо Петрарки.
Наверное, брат Паоло специально выбрал его, поскольку композитор, хоть и
бургундец, все же побывал в Италии, и в музыке чувствовалось отчетливое
итальянское влияние, ведь именно итальянцы ввели в моду давать основную