"С.П.Сомтоу. Внеземная ересь" - читать интересную книгу автора

партию самым высоким голосам, низводя остальные до роли простого
аккомпанемента.
Слушая слова, я ощущал, как щемит сердце, ибо Петрарка поведал нам о
Пресвятой Деве, представшей в лучах солнца и звезд.
И плод чресел моих пел эти слова, и ноты дрожали в ледяном воздухе,
поднимаясь все выше и выше, словно лестница в небо...
In caelo.
Это жалкое создание утверждает, что живет на небе! А теперь он еще и
наложил на меня проклятие, и я не мог видеть лица Пресвятой Девы в лучах
звездного света. Вместо этого перед глазами упрямо вставало лицо земной
женщины, женщины, чей чувственный запах и влажные губы взывали ко мне,
искушая, соблазняя на грех; женщины, каждый жест которой отзывался
обольщением Евы и коварством Змея. Я стоял, не шевелясь, и по лицу катился
пот, хотя в церкви было холодно.
А голос моего сына все продолжал взлетать к потолку... и вдруг резко
упал вниз. Луч света прорвался в восточное окно и осветил алтарь. И голос
моего сына был этим светом. Он вывел меня из темноты. В мелодии слышался
глас самого Бога!
И я увидел красоту в его глазах, моих глазах...
Теперь я твердо знал, что должен распрощаться с греховным прошлым.
Исправить причиненное мною зло. Должен спасти своего сына. Алиса, грешная
женщина, оказалась посланницей высших сил. Эти сладостные звуки не должны
погибнуть зря. Мальчика следует оскопить: Господь, вне всякого сомнения, сам
направит нож ради спасения столь совершенного голоса. Мой сын не узнает
грехов плоти. Господь не допустит его падения, как допустил мое. Теперь я
понимал, почему Спаситель направил меня в Тиффаж.
Но до поры я сохранил это откровение в сердце своем.
В папских предписаниях допускается только два допроса, но ничего не
говорится о времени. Поэтому в обычае инквизиторов никогда не объявлять об
окончании заседания, с тем чтобы предписанные методы установления истины
могли применяться без помехи, пока нужные сведения не будут получены.
Первое заседание, во время которого предполагалось обойтись без пыток,
я предпочитал проводить в хорошо освещенном помещении, где атмосфера не была
столь угрожающей. Поэтому мы воспользовались самой большой комнатой в замке.
Если не считать скованных ног, узнику давалась полная свобода сидеть или
стоять. В его распоряжении даже был табурет. Я сам занимал то, что ранее
было судейским креслом маршала. По обе стороны сидели брат Паоло со своими
книгами и руководствами, и брат Пьер, с пером, чернилами и пергаментом.
Присутствовали также Жан Цирюльник, наш шевалье и несколько солдат. Народу
было так мало, что мы словно терялись в огромном помещении.
Только узрев создание при дневном свете, я понял, почему мальчишка
обмазал его грязью. Он был зеленым. О, нет, не ярко-зеленым, как трава или
изумруд: кожа его имела зеленовато-серый оттенок. Его обрядили в тунику,
дали пояс и башмаки, так что необычная внешность не слишком бросалась в
глаза, тем более, что прежде всего вы замечали его глаза. Но я сумел
заметить то, чего не увидел в тусклом свете подвала: на его руках были
перепонки, в точности как на утиных лапах.
Время от времени в какой-нибудь Богом забытой деревушке рождаются дети
с перепонками на руках и ногах, и крестьяне, не колеблясь, убивают их, ибо
избавление от монстра - не преступление. Я никогда не слышал, чтобы кто-то