"С.П.Сомтоу. Суета сует: Бегство из Вампирского Узла ("Вампирский Узел" #3) " - читать интересную книгу автора

нем по-прежнему было что-то странное, зловещее. В этом океане пустой
болтовни, наполнявшей собой галерею, он был единственным, кто молчал. В
сосредоточенном спокойствии он пристально всматривался в извращенную красоту
картин МакКендлза. Внешность Тимми несколько изменилась, теперь он был
больше похож на современного стильного парня, но под коротко остриженными
волосами, черной одеждой не по размеру, черной бейсболкой, надетой козырьком
назад, и проклепанными "Мартинсами" скрывалось все то же двухтысячелетнее
тело ребенка, не достигшего половой зрелости, те же черты, в которых
пронзительная сексуальность сочеталась с бесполостью, как у того бюста
молодого римлянина в музее Гетто, и у портрета скопца из кодекса китайской
династии Сунг, и в лице ангела с картины Караваджо. Эти глаза невозможно
забыть. Год назад, когда сборы от "Валентайна" превзошли сборы от
"Инопланетянина" и "Бэтмена" вместе взятых, эти глаза украшали собой обложку
журнала "Time"; просто глаза, пристально глядящие с черного фона. "Мальчик с
глазами на миллиард долларов", - написал тогда репортер "Time".
Пи-Джей смотрел на ребенка, изучающего картины. Уже светало. Мутный
сумеречный свет проникал в галерею через стеклянные двери и окна. Где-то
шумел пылесос. Толпа снаружи уже рассосалась, и только какой-то бомж одиноко
сидел, прислонившись к почтовому ящику на углу.
- Поставить музыку? - спросил Пи-Джей.
Тимми как будто его и не слышал. Пи-Джей подошел к стереосистеме,
искусно спрятанной в имитации коринфской колонны, нажал пару кнопок; голос
Тимми заполнил пространство. Песня про убитую женщину. Дерганый, угловатый
ритм, музыка в стиле индастриал. Красота этих грубых звуков состояла в
изысканно сложной гармонии синтезатора, которую можно было бы назвать
нью-эйджем, если бы она не была столь причудливой и тревожной. Голос Тимми
пронизывал эти совершенно несовместимые переплетения звуков, каким-то
непостижимым образом объединяя их в одно целое. Его голос взмывал в
неоглядную высь, вздыхал и играл, как это было раньше, но теперь в нем
появилось и что-то еще... что-то новое, что-то, что отличало его от
предыдущих записей Тимми Валентайна.
- Ты тоже заметил, да? - тихо спросил Тимми. - Но не можешь понять, в
чем дело.
- Ну, я вообще-то догадываюсь.
- Что там они говорят? Что голос - мой, да, но только фрагменты, а все
вместе - уже не мое. Типа ловкие дяденьки в студии нарезали сэмплов из моих
старых записей, а потом собрали их вместе и намикшировали новых песен. Но
я-то знаю, что это мое, что я сам это спел. Я записал их там, в студии. Мой
продюсер это подтвердит, да он уже подтвердил, но они все равно говорят, что
я - это не я.
- Да, - сказал Пи-Джей, - но ты тоже должен понять, что обычному
человеку трудно поверить, что ты - это ты. В смысле, ты пропадаешь на десять
лет, а потом вдруг появляешься из ниоткуда, совершенно не изменившись... и
не забывай о том грандиозном конкурсе двойников Тимми Валентайна, когда они
подбирали актера, который сыграл бы тебя в фильме. Человеческая память
коротка, и большинство до сих пор считают, что парня, который выиграл этот
конкурс, зовут Эйнджел Тодд, а не Тимми Валентайн.
- Да, я знаю.
Тимми стоял перед портретом седьмой девушки. Она была самой молодой
жертвой - возможно, ей было всего лишь четырнадцать или пятнадцать. Она