"Орест Михайлович Сомов. Матушка и сынок" - читать интересную книгу автора

Валерий Терентьевич рос до осьми лет, как деревце, или просто сказать,
как избалованный сынок сельского помещика. Временем, а особливо в зимние
вечера, когда нельзя было бегать по двору и поддирать воробьиные гнезда,
матушка сажала его подле себя и рассказывала ему волшебные сказки из "Тысячи
и одной ночи". Это заохотило Валерия Терентьевича самого читать книги, а
чтобы читать, надобно учиться. И так, благословясь, на девятом году посадили
его за грамоту. Дьячок-пиит, с указкою в руке, проходил с ним букварь;
Маргарита Савишна часто сама на досуге прослушивала уроки - и в полгода
ребенок научился читать по складам и по верхам. Курс его учения казался
батюшке весьма полным, но матушке - женщине с высшими взглядами,
по-тогдашнему - очень недостаточным; и она, не смея по родительской любви
требовать, чтоб отослать сына по крайней мере в народное училище, сильно
настояла на том, чтобы принять в дом учителя француза, который бы показывал
ребенку французский язык, танцевание, рисование - словом, все, что входило в
объем собственных ее понятий. Но Терентий Иванович упрямился. "И, матушка! -
говаривал он. - К чему набивать ребенку голову лишними затеями? да и как его
поручить иноземному сорванцу? Ты сама у меня умница-разумница: у кого ж
сыну и набраться ума и ученья, коли не у тебя!" Таковою тонкою лестью
Терентий Иванович всегда достигал своей цели. Родительская любовь
согласовалась в нем с хозяйственными расчетами: не обременить голову ребенка
было на языке его в некотором смысле перевод тайного голоса его сердца:
не опорожнить своего кошелька. Переупрямить его в сем случае было трудно, и
Маргарита Савишна решилась последовать благородному назначению, о котором
намекал ей супруг: быть самой воспитательницею своего сына, образовать юный
ум его и сердце.
Милостивые государи, милостивые государыни! вы, конечно, читали в
романах, в романах чувствительных, какое райское наслаждение для матери
внушать первые впечатления, вдыхать первые понятия в душу ее питомца-сына.
Вообразите же, что и Маргарита Савишна все это читала, что и она все это
чувствовала, когда сажала своего Валеньку за "Тысячу и одну ночь" или за
"Влюбленного Роланда". Как трепетало от радости материнское сердце ее, когда
ребенок, с пламенеющим лицом, с жадным взором, взвизгивал чудесные
приключения людей, превращенных в рыб, или невероятные побоища храбрых
витязей с великанами и чародеями! Как воздымалась полная грудь ее (которую
персидский поэт не напрасно уподобил бы двум холмам, подпирающим небо),
когда вечером Валенька, вооружась деревянным мечом Смертодавом, сбивал в
саду маковые головки или пробивал насквозь копьем - деревянным же - большие
цветы подсолнечника, воображая их себе щитами заколдованных великанов! Когда
изо всех сих подвигов выходил он здрав и невредим, благодаря очарованной
броне, т. е. фуфайке, сшитой верными руками его нянюшки! О! эти первые
наслаждения матери, предвкушение будущей ее гордости своим сыном, будущим
героем, знаменитым министром, дипломатом, ученым, поэтом и пр. и пр. ...эти
наслаждения ни с чем сравниться не могут!
Правда, и Валенька подавал о себе самые лестные надежды. В десять лет
он читал почти без запинки, а в одиннадцать уже прочел все томы "Тысячи и
одной ночи", всего "Влюбленного Роланда" и даже старинную "Историю о
разорении Трои, столичного града Фригийского царства". Мало того: он даже
рассуждал о прочитанном. Иногда находил он в голове своей некоторые сомнения
о некоторых необыкновенных происшествиях, как, например, о людях,
превращенных в рыб и жарившихся на сковороде, которая, как он судил по