"Орест Сомов. Приказ с того света" - читать интересную книгу автора

трактир Золотого Солнца.
Ловкий молодой мужчина с черными усами и загорелым,
выразительным лицом, а каком-то полувоенном наряде, отпер
дверцы нашей коляски и, вслушавшись, что мы говорим по-
французски, сказал нам довольно хорошо на этом языке
приветствие и приглашение войти обогреться в трактире. Сходя
по измокшей ступеньке, я поскользнулся и чуть было не упал;
судите ж о моем удивлении, когда тот же молодой человек
чистым русским языком, немного сбивающимся на украинское
наречие, спросил у меня:
- Вы, сударь, из России?
- Земляк! - вскрикнул я" обрадовавшись.
- Нет, сударь; я поляк, из Остроленки, но часто бывал с
русскими, был даже в плену и выучился вашему языку.
- Как же сюда зашел?
- О, сударь! мало ли куда я заходил на своем веку: был и в
Италии, и в Испании, и в России; а немецкую землю так
измерил, как только может измерить лихой улан на коне своем.
Теперь служу гауз-кнехтом в здешнем трахтире.
Француз мой, подслушав название Испании и Италии и
радехонек случаю выказать свое языкознание, начал делать ему
вопросы по-итальянски и по-испански; но поляк, не запинаясь,
отвечал ему на обоих сих языках гораздо чище и правильнее;
так что француз принужден был ударить отбой на природном
своем языке похвальным словом храбрости и понятливости
поляков.
Нас ввели в общую комнату, довольно просторную и очень
теплую; двое приезжих сидели там за особым столиком и
разговаривали вполголоса, а человек шесть жителей местечка,
собравшись у большого стола, за огромными кружками пива и с
трубками в зубах, спорили между собою и чертили пивом по
столу план Люценского дела . В углу молодая, белокуренькая
пригоженькая немочка сидела за рукодельем и по временам
нежно взглядывала на статного немчика лет около двадцати
пяти, который, облокотясь на ее стул, что-то ей нашептывал.
Хозяин, человек лет за пятьдесят, с самым добрым
старонемецким лицом, чинно похаживал с трубкою вокруг стола
и как будто бы при каждом шаге хотел приподняться поближе к
потолку, ибо природа поскупилась дать ему рост, приличный
важной его осанке. На нем был наряд особого покроя, который
можно назвать средним пропорциональным между халатом и
камзолом: рукава преширокие, а полы спускались немного
пониже колен. Эта нового рода туника сшита была из ситцу с
большими разводами ярких цветов, каким у нас обиваются
мебели, и застегивалась сверху донизу огромными пуговицами.
Седоватые волосы нашего трактирщика прикрыты были черным
шелковым колпаком. Увидя нас, хозяин подошел и преважно
поклонился; мы заняли места и, расположившись провести здесь
ночь, потребовали ужин, лучшего вина и особую комнату с
двумя постелями.