"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

- Забыла, видно!.. Я-то не забыла. Ты ведь уверяла меня, что стоит
ему повидаться со мною - и он откажется от своей еретической веры и
крестится в веру православную.
- Да, это точно я говорила, - вспомнила Маша, - так и теперь повторяю
то же. Сама поразмысли: кабы ты его попросила хорошенько, он бы и не смог
отказать тебе, а ведь виделись вы тогда всего на одну малую минутку, ни
слова не сказали друг другу.
Царевна покачала головой и горько усмехнулась.
- Нет, Машуня, видно, я ему пришлась не по нраву. Кабы так полюбил он
меня, как я его полюбила, не выждал бы он этого долгого, тяжкого года;
кабы любил он меня - не стал бы упрямиться. Он и думать обо мне позабыл,
одно только и в помышлении у него, как бы выбраться отсюда скорей в свою
басурманскую землю. Видно, там девицы лучше меня, больше ему по вкусу!..
- Ах, нет, нет, не говори так, царевна! Что такое мы знаем? Может, он
истомился пуще нашего... пуще твоего, - поправилась Маша.
- Да пойми ты, пойми, Машуня, не могу я так больше жить - тошно мне,
душно! Уж хоть бы один конец, а то что ж это такое?
Царевна замолчала и, не в силах будучи совладать с собою, залилась
горькими слезами.
Маша глядела на нее каким-то особенным пристальным, странным
взглядом, и все больше и больше сдвигались ее тонкие брови. Она, видимо,
решилась на что-то. Вдруг она тряхнула своей русой головкой, в глазах ее
загорелся прежний огонек.
- Ныне же я попытаюсь его увидеть, - прошептала она, бледнея и
чувствуя, как от одной мысли об этом свидании застучало, забилось ее
сердце, но не от страха, не от робости...
Остановились царевнины слезы, поднялась она с места, ухватила Машу
руками. На лице изобразился ужас, но и в самом этом ужасе как бы светилась
надежда.
- Что ты? Что ты? Опомнись! - шептала она. - После того, что было?..
О двух ты головах, что ли?
Усмехнулась только Маша и тряхнула своей густой косой.
- Голова-то у меня одна, да и той не больно-то жалко. Коли пропадет -
туда и дорога. Да нет, зачем пропадать.
- Ведь следят за тобою, Машуня, по пятам следят, сама знаешь, да и я
знаю, ведь уж как помог только Бог тебя от напраслины отстоять, от пытки
избавить, а тут ты сама так прямо в руки своим злым ворогам и лезешь. Нет,
нельзя этого - нечего и думать!
Но по лицу Маши царевна видела, что она вовсе не желает отступиться
от своего безумного плана. Вздохнула царевна.
Боже милостивый! Чего бы ни дала она, чтобы иметь возможность
согласиться на предложение подруги! Но согласиться нельзя. Тоскует и
сохнет она по королевичу, только ведь от этого ей не меньше жаль Машу, не
меньше от этого она ее любит и за нее страшится.
Поборола она в себе искушение и твердым, строгим голосом проговорила:
- Машуня, чтобы об этом не было между нами речи больше, я тебе
запрещаю, слышишь!
- Слышу, царевна, - проговорила Маша, - твоя воля!
Вошли боярышни и оттеснили Машу от царевны. Ушла Маша к себе в свою
светелку, присела у окошечка, распахнула его. День чудесный, жаркий и