"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

- То-то и есть, к Иринушке приставлена!.. Быть может, от этой
девчонки и беда вся.
- Нет! - воскликнула царица. - Кабы она в чем была виновата, не стала
бы я покрывать ее. Иринушка больно ее любит, так в нее и вцепилась, сама
плакала, на коленях меня упрашивала. Не троньте, говорит, Машутку, люблю я
ее, она ничего дурного не сделала и сделать не может.
- Машутка... - прошептал царь, припоминая. - Ах да, бойкая такая,
быстроглазая! - вспомнил он. - Чего ж это Иринушка так к ней привязалась?
Неладно тут что-то. Не она ли и ослушивается нашей с тобой воли? Не она ли
и про королевича Иринушке шепнула да и вести ей всякие передает о нем?
Царица заволновалась.
И как это ей самой до сих пор не пришло в голову. Ведь и то правда!
- Смотри в оба! - между тем говорил царь. - Чтобы хорошенько следили
за этой Машуткой, и как только что - не покрывать ее! Да и что за
приятельство между нею и нашей дочкой?.. Ох, тяжко мне! - вдруг простонал
он, хватаясь за грудь, и замолчал.
Царица тоже ничего не говорила.
Так прошло несколько минут. Царь задремал.


XV

В это время в укромном уголке царицына терема, в опочивальне царевны
Ирины, происходила тоже беседа, горячая и быстрая, под страхом, что
кто-нибудь придет.
Царевна говорила Маше:
- Ну что ты мне душу надрываешь, Машуня, чего ты меня успокаиваешь?
Что ты твердишь мне, зачем я худею да скучаю? С чего же мне радоваться?
Вся жизнь опостылела. Да и на себя посмотри, та ли тоже и ты, что была
прежде?
Действительно, за этот год большая перемена произошла в обеих
девушках. Обе они созрели, обе похорошели, но при этом вид их был печален,
не тот, что прежде. Даже Маша уже не казалась бесенком. В ее больших
темно-серых глазах явилось совсем новое выражение. Она теперь слушала
царевну и вздыхала.
- Подумай только, ведь целый год прошел с того далекого вечера, -
продолжала Ирина, - целый год я его не видала! И не было за это время не
только дня, но и часу, чтобы не думала я о нем, не вспоминала. На миг один
он был со мною, но кажется мне, будто весь век его знала и любила!..
Маша вздохнула при этом еще глубже.
"А я... - мелькнуло в ее мыслях, - ведь и со мной то же. Кабы она
знала... только никто о том и никогда не узнает!.."
- А он... что с ним? - жаловалась царевна. - Ведь вот уж сколько
времени мы ничего, как есть ничего про него не знаем. На Москве ли он еще
или уже уехал?
- Ну, это-то мы знаем, - перебила Маша. - Говорят, вот и хочет
уехать, да держат его, не пускают, в плену он... и все из-за своего
упрямства...
- Да вот видишь! А ты тогда что говорила?
- Что же я говорила, царевна?