"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

пор, пока не почувствовал его поставленным на твердую, непоколебимую
почву.
Сын оказался не совсем в отца и в мать. Он склонен был больше
слушаться своего сердца, чем разума. Мягкого характера, богобоязненный,
без отцовской и материнской опоры и поддержки никак не мог бы он
удержаться на своем месте. Но мать воспитала в нем послушного сына, и не
способен он был выйти из родительской воли.
Он был верным эхом отца и матери, и в конце концов, отходя в иной
мир, оба они сумели-таки вложить в него, несмотря на всю мягкость его
характера, несмотря на его невольное стремление слушаться своего сердца,
те разумные, твердые взгляды, которыми он должен был руководствоваться как
царь и как человек.
Потом, уже без них, не раз готов он был дрогнуть и отступиться от
какого-нибудь серьезного решения, но всегда в таких случаях вставали перед
ним, как живые, родители, и он явственно, почти физически, слышал их голос
и оставался, как и в прежние юные дни, послушным этому знакомому голосу.
Оба они умерли, но дух их жил у московского престола, жил и действовал.
Нередко случалось, что Михаил Федорович, приняв какое-нибудь решение,
давая согласие на какую-нибудь меру строгости, чувствовал себя очень
неловко: его чуткая совесть начинала упрекать его в жестокости. Но строгий
голос отца звучал над ним.
"Или забыл ты, чему я учил тебя? Я, патриарх, служитель Божий, не
смущался таким делом, не боялся, что меня назовут жестоким. Я говорил
тебе, что венец Мономаха, возложенный на твою голову, принуждает тебя к
многому. Ты должен забыть, забыть все и помнить только о том, что твоя
первая обязанность - величие и крепость твоей родины, что для этой
крепости все тебе разрешается. Если ты исполнишь великий долг свой, тебе
простится многое, не исполнишь его, поступишься чем, хотя бы ради доброго
чувства, и все с тебя взыщется сторицею..."
Вслушивался царь Михаил в эти слова, и замолкали все его сомнения, и
крепло сердце, будто одеваясь железною бронею...
"Чти отца твоего и мать твою и долголетен будешь на земле".
Святое исполнение этой заповеди обещало царю Михаилу долголетие, и
вот, когда в нестарые еще годы, он уже чувствовал приближение не только
старости, но смерти, смущало его это обетование. Как ни искал он в глубине
души своей и в тайниках своей памяти какой-нибудь вины против заповеди, не
находил он ее.
По совести, с чистым сердцем, как на духу, мог он сказать, что был
верным, почтительным сыном, что, хоть и трудно ему приходилось порой от
крутого отцовского и материнского нрава и тяготила иной раз долгая
отеческая опека, он оставался непреклонным. Никакие искушения не отвлекали
его хоть на миг один от исполнения великой заповеди, а долголетия, видно,
нет, видно, все же хоть и не знает чем, а провинился он!
Он не знал, этот первый царь новой династии, что ему уготовано иное
великое долголетие, именно то долголетие, обетование которого и звучит в
словах заповеди Божьей. Заповедь обмануть не может. Она говорит о
долголетии в потомстве, о крепости на земле того, кто строит дом свой на
твердой основе лучших отеческих преданий.
Страдал, болел и, видимо, приближался к преждевременной смерти царь
Михаил, но престол русский, устроенный, укрепленный патриархом для сына,