"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

он мысль свою молодую и хотение отложил. Если же, по его мысли, учинится
ему какая-нибудь беда, то это будет ему не от государя и не от государевых
людей, а самому от себя.
Послы на это отвечали Шереметеву, что они тут ни при чем, что
королевич совещается не с ними, а со своими приближенными...
И опять потянулись скучные, холодные зимние дни. Королевич написал
отцу, рассказав подробно обо всем и умоляя поскорее прийти к нему на
помощь, выручить его, а не то он или с ума сойдет, или руки на себя
наложит.
Письмо это было вручено гонцу, но очутилось в посольском приказе.
Для того чтобы Вольдемар не исполнил своей угрозы, не наложил на себя
руки, его стали развлекать всячески. Устроили для него медвежью облаву,
потом возили его на царскую потеху, на бой кулачный.
Пришлось поневоле всем этим развлекаться, во всем этом находить
удовольствие, иначе действительно можно было сойти с ума.
- И нет никого, кто бы за меня заступился, кто бы внушил этим людям,
что нельзя так поступать, как они поступают! - жаловался Вольдемар своим
послам.
Наконец Пассбирг нашел союзника, в дело вступился польский посол
Стемпковский, но как вступился! Он пришел к королевичу и стал его
уговаривать исполнить царскую волю.
- Подумайте, принц, - говорил Стемпковский, - ведь царь, раздраженный
вашим упрямством, может соединиться со Швецией против Дании, тогда вас
заточат в дальние страны - подумайте хорошенько об этом!
Королевич подумал и послал Стемпковскому свой ответ в письме:
"Я могу уступить только в следующих статьях, - писал он, -
1) Пусть дети мои будут крещены по греческому обычаю.
2) Я буду стараться посты содержать сколько мне возможно без
повреждения здоровью моему.
3) Буду сообразоваться с желанием государя в платье и во всем другом,
что не противно совести, договору и вере. Больше ничего не уступлю.
Великий государь грозит сколько хочет, пусть громом и молниею меня
изводит, пусть сошлет меня на конечный рубеж своего царства, где я жизнь
свою с плачем скончаю, и тут от веры святой не отрекусь; хоть он меня
распни и умертви. Я лучше хочу с неоскверненной совестью честною смертью
умереть, чем жить с злою совестью. Бога избавителя своего в судьи
призываю. А что королю, отцу моему, будет плохо, когда великий князь
станет помогать шведам против него, то до этого мне дела нет, да и не
думаю, чтобы королевства датское и норвежское не могли справиться без
русской помощи. Эти королевства существовали прежде, чем московское
государство началось, - и стоят еще крепко.
Я готов ко всему, пусть делают со мною что хотят, только пусть делают
поскорее!"
Но больше того, что уж было сделано, с Вольдемаром ничего не делали.
- Крепкий паренек, выносливый, - толковали про него ближние бояре
царские, - а все ж таки мы его переупрямим. Год выдержал, другой
выдерживает. А не наступит еще конец второго года, сдастся он, чай жить
тоже хочется, а это что за жизнь! В плену! Еще как обойдется-то! И вот
как, Бог даст, уладится все, пройдет год-другой, сам станет на себя
дивиться: из-за чего так долго ломался. Выдержать только надо, не