"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

вот только стоит отойти ей - и кинутся все на нее, как звери лютые, и
растерзают ее на части.
Грустит и томится царевна, томит и смущает ее не одно Машино дело, а
и то тайное дело, из-за которого обрушилась теперь такая напасть на Машу.
А главное - лишена она возможности потолковать с Машей с глазу на глаз.
Стерегут теперь, не по царицыну приказу, а по тайному какому-то соглашению
между собою, все стерегут и ее, и Машу.
Долго не удавалось девушкам остаться наедине, но как ни стерегли их,
а все же в конце концов улучили они удобную минуту.
- Не бойся, Машуня! Христа ради, успокойся, - не выдам я тебя ни за
что на свете! - шепчет царевна, обнимая Машу.
Но та горько вздохнула.
- Верю - не выдашь! Не захочешь выдать, так заставят. Каждую минуту
дрожу - силой меня у тебя отнимут и потащат на пытку.
Вспыхнули ярким румянцем щеки царевны, загорелись небывалым огнем
голубые глаза ее.
- Нет! Не бывать тому! - уверенным голосом воскликнула она. - Не
бывать! А потащат тебя силою - пусть и меня тащат тоже на пытку, и я тоже
всем скажу правду: я во всем виновата, никакого вора - вор тот королевич!
Не за одежей приходил он в терем, а за мною. Ради меня ты бегала, через
забор лазила и без разрыв-травы, одною хитростью, ко мне привела его. Я во
всем виновата...
Но Маша не согласна с этим. Хоть и бесенок она, хоть и мало кого
любит, хоть и готова подчас на всякую злую шутку, на всякое издевательство
над человеком, хоть и запугана она теперь и при одной мысли о пытке вся
холодеет - все ж таки не согласна она признать вину за царевной. Сознает
она, что не будь ее, Машутки, и ничего такого не случилось бы - где ей,
царевне! Разве бы она надумалась? Разве бы она решилась - в чем же вина
ее?
- А я скажу, что ты по доброте своей, царевна, на себя клеплешь, -
решительно объявила Маша.
- А я скажу...
Но что такое хотела сказать царевна - осталось неизвестным: в эту
минуту зашевелилась ручка у двери и Маша в один прыжок очутилась в уголке
и приняла свою обычную в таких случаях скромную и почтительную позу.


X

В то время как благодаря заступничеству за Машу не только царевны
Ирины, но и самой царицы, а также княгини Хованской и отчасти Настасьи
Максимовны дело о краже в тереме и разрыв-траве затягивалось - нежданно
поднялось другое дело.
Это новое дело не имело отношения к терему, не носило на себе
фантастического отпечатка и оказывалось посерьезнее.
Вяземский воевода, князь Пронский, прислал в Москву священника села
Большого Покровского, по имени Григорий. Этот священник явился в приказ и
показал, что к ним на село приехал из-за рубежа его сын с двумя беглыми
людьми, Тропом и Белоусом.
Троп и Белоус объявили ему, попу Григорию, что они прямо из Смоленска