"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

лазает, неведомо куда пропадает.
Против этого никто возразить не может, и прежде всего Настасья
Максимовна, хоть, видимо, и хочет она теперь обелить ее для того, чтобы
подслужиться к царевне. Все же не может она скрывать правду: ведь она сама
не раз искала Машутку по всему терему и никак не могла доискаться.
Ну вот бегает, пропадает девчонка, где-нибудь спозналась с вором,
слюбилась с ним, он и подговорил ее, дал ей разрыв-траву. Она ему указала,
где он, не заходя далеко, может добром поживиться. Да и чулан-то этот ей,
Машутке, хорошо известен: Настасья Максимовна ее в него запирала.
Все просто и понятно. Если же обелить Машутку, то за кого взяться?
Ониська, у которой одежа украдена, - дура дурой, и заподозрить ее
виновность в этом деле никто не хочет, что ж, сама Пелагея, что ли? Оно,
конечно, и такое быть может, всякое бывает, но главное дело в том, что
весь терем, как один человек, показывает на Машутку. Все самым искренним
образом считают ее единственной виновницей - и этого убеждения ничем не
изменишь. Это убеждение и является первой и главнейшей против девочки
уликой.
Все же стоит за свою любимицу царевна, царицу на свою сторону
переманила, но приходит княгиня Хованская и говорит царице:
- Что же тут делать? Нельзя это так оставить! Все, как один человек,
твердят: Машуткиных рук это дело... Дьяк требует ее к ответу...
Царица не знает, как ей и рассудить. Жаль ей дочернюю любимицу, да и
девочка перед нею так клялась, так божилась, так горько плакала.
- А сама-то ты, княгиня, как полагаешь? Неужли и впрямь она виновна?
- Кто ее ведает! - пожимает она плечами. - Сдается мне, что не может
она пойти на такое дело, а коли все, как один человек, против нее -
недаром это... да и на кого подумаешь?
Но царевна знать ничего не хочет. Она не отпускает теперь от себя
Машу. Она, всегда послушная и часто робкая, так и уцепилась за свою
любимицу: не отпущу, мол, не троньте! - и только.
Что ни говорит ей мама, княгиня Марья Ивановна, она отвечает только
слезами.
- Не виновата она, не дам ее пытать да мучить!..
Остановилось следствие. Тихий, тайный ропот идет по терему:
- Такого еще у нас не бывало! Девчонка озорная, воров в терем водит,
разрыв-траву достает, при себе держит, а подступиться к ней нельзя! Что же
это будет? Ведь этак она всех морить станет. Как кто ей не показался - она
сейчас засыплет отравы и опоит!
А Пелагея мутит всех, подзадоривает. Дьяк Тороканов тоже молчать не
желает. Он обижен, возмущен, - поручили ему следствие, да и руки
связали!..
Прошло несколько дней, и уже по всей Москве стали ходить самые
невероятные слухи о теремном деле. Кто пустил эти слухи - никому не
ведомо, но всюду толкуют о том, что в тереме поймали вора с разрыв-травою;
о том, что там нашлась такая девка-злодейка, которая душегубством
занимается, больше десятка теремных прислужниц перетравила, на тот свет
отправила... И невесть что болтают. Побледнела, осунулась Маша. В бойких
глазах ее появилось новое выражение - выражение испуга. Не слышно и не
видно ее, таится она ото всех по уголкам в царевниных хоромах прячется,
старается быть как можно ближе к своей царевне. Знает и чувствует она, что