"Сергей Михайлович Соловьев. История России с древнейших времен. Том 5" - читать интересную книгу автора

на бедствия, бывшие следствием этого плена, думали, что Иоанн не должен
выводить войска против татар, но должен удалиться на север, в места
безопасные; другие же, особенно духовенство, и из духовных преимущественно
Вассиан, архиепископ ростовский, по талантам, грамотности и энергии
выдававшийся на первый план, думали, что великий князь должен оставаться с
войском на границах; летописец, оставивший нам подробнейший рассказ о
событии, держался того же мнения и сильно вооружался против людей,
настаивавших на удалении великого князя от границ, именно против двоих
приближенных бояр, Ивана Васильевича Ощеры и Григория Андреевича Мамона. По
его словам, эти богатые люди думали только о богатстве своем, о женах, о
детях, хотели укрыть их и самих себя в безопасных местах и припоминали
Иоанну Суздальский бой, как отца его взяли татары в плен и били;
припоминали, что когда Тохтамыш приходил, то великий князь Димитрий бежал в
Кострому, а не бился с ханом. Но должно заметить, что летописец, равно как и
Вассиан в послании своем, удивительным для нас образом смешивают две вещи:
удаление великого князя от войска и бегство целого войска, покинутие
государства на жертву татарам, что, по их словам, Ощера и Мамонов именно
советовали. Великий князь, оставя войско на берегу Оки и приказавши сжечь
городок Каширу, поехал в Москву, чтоб посоветоваться с матерью, митрополитом
и боярами, а князю Даниилу Холмскому дал приказ - по первой присылке от него
из Москвы ехать туда же вместе с молодым великим князем Иоанном. 30
сентября, когда москвичи перебирались из посадов в Кремль на осадное
сиденье, вдруг увидали они великого князя, который въезжал в город вместе с
князем Федором Палецким; народ подумал, что все кончено, что татары идут по
следам Иоанна; в толпах послышались жалобы: "Когда ты, государь великий
князь, над нами княжишь в кротости и тихости, тогда нас много в безлепице
продаешь; а теперь сам разгневал царя, не платя ему выхода, да нас выдаешь
царю и татарам". В Кремле встретили Иоанна митрополит и Вассиан; ростовский
владыка, называя его бегуном, сказал ему: "Вся кровь христианская падет на
тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не
поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти? Не бессмертный ты
человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку, ни птице, ни зверю;
дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед
татарами!" Великий князь, опасаясь граждан, не поехал на свой кремлевский
двор, а жил в Красном сельце; к сыну послал грамоту, чтоб немедленно ехал в
Москву, но тот решился лучше навлечь на себя гнев отцовский, чем отъехать от
берега. Видя, что грамоты сын не слушает, Иоанн послал приказание Холмскому:
схвативши силою молодого великого князя, привезти в Москву; но Холмской не
решился употребить силы, а стал уговаривать Иоанна, чтоб ехал к отцу; тот
отвечал ему: "Умру здесь, а к отцу не пойду". Он устерег движение татар,
хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: их
отбили от русского берега с большим уроном.
В Москве мнение Вассиана превозмогло: проживши две недели в Красном
сельце, приказавши Патрикееву сжечь московский посад и распорядившись
переводом дмитровцев в Переяславль для осады, а москвичей в Дмитров, великий
князь отправился к войску. Перед отъездом митрополит со всем духовенством
благословил его крестом и сказал: "Бог да сохранит царство твое силою
честного креста и даст тебе победу на врагов; только мужайся и крепись, сын
духовный! Нe как наемник, но как пастырь добрый, полагающий душу свою за
овцы, потщись избавить врученное тебе словесное стадо Христовых овец от