"Сергей Михайлович Соловьев. История России с древнейших времен. Том 5" - читать интересную книгу автора

вправе знать все думы княжеские; при дворе московском явилась толпа служилых
князей, которые не забыли о своем происхождении от одного родоначальника с
московским великим князем и выделялись из дружины московской, становясь выше
ее, следовательно, имея еще более притязаний; церковь, содействуя московским
князьям в утверждении единовластия, давно уже старалась дать им высшее
значение относительно других князей; но для успешнейшего достижения цели
нужна была помощь преданий Империи; эти-то предания и были принесены в
Москву Софиею Палеолог. Современники заметили, что Иоанн после брака на
племяннице императора византийского явился грозным государем на московском
великокняжеском столе; он первый получил название Грозного, потому что
явился для князей и дружины монархом, требующим беспрекословного повиновения
и строго карающим за ослушание, возвысился до царственной недосягаемой
высоты, перед которою боярин, князь, потомок Рюрика и Гедимина должны были
благоговейно преклониться наравне с последним из подданных; по первому
мановению Грозного Иоанна головы крамольных князей и бояр лежали на плахе.
Современники и ближайшие потомки приписали эту перемену внушениям Софии, и
мы не имеем никакого права отвергать их свидетельство. Князь Курбский,
защитник старины, старых прав княжеских и боярских, говорит, что перемена в
поведении князей московских произошла от внушения жен иноплеменных. Нет
преступления, в котором бы ожесточенный потомок князей ярославских не
обвинил Иоанна III и Софию. Какой дух принесли служебные князья ко двору
московскому, какие чувства питали они к московским князьям, как смотрели на
собирание земли, видно из следующих слов Курбского: "Обычай у московских
князей издавна желать братий своих крови и губить их, убогих, ради окаянных
отчин, несытства ради своего".
Но кроме Курбского до нас дошел еще другой боярский отзыв о новом
порядке вещей, принесенном Софиею. Уже в княжение сына ее, Василия, опальный
боярин Берсень так говорил Максиму Греку: "Как пришли сюда греки, так наша
земля и замешалась; а до тех пор земля наша Русская жила в тишине и в миру.
Как пришла сюда мать великого князя, великая княгиня София, с вашими
греками, так наша земля и замешалась, и пришли нестроения великие, как и у
вас в Цареграде при ваших царях". Максим заметил на это: "Господин! Мать
великого князя, великая княгиня София, с обеих сторон была рода великого: по
отце царского рода константинопольского, а по матери происходила от великого
герцога феррарского Италийской страны". Берсень отвечал: "Господин, какова
бы она ни была, да к нашему нестроению пришла. Которая земля переставляет
обычаи свои, та земля недолго стоит, а здесь у нас старые обычаи великий
князь переменил; так какого добра от нас ждать?" В чем же, по мнению
Берсеня, состояла эта перестановка обычаев? "Лучше, - говорит он, - старых
обычаев держаться и людей жаловать, и старых почитать; а теперь государь
наш, запершись сам-третей у постели, всякие дела делает". Итак, перестановка
обычаев состояла в том, что великий князь, отстранив прежнее влияние
дружины, начал думать особо свою думу, с кем хотел, и теперь уже дружина не
могла сказать ему по-прежнему: "Ты, князь, сам собою это замыслил, так не
едем за тобой, мы об этом ничего не знали"; не смела она сказать теперь
этого, потому что московские князья уничтожили отдельные волости и боярам
некуда уже стало более отъехать. Но не одни недовольные князья и бояре
оставили нам свидетельства о важном влиянии Софии на перестановку обычаев в
Русской земле; есть свидетельства более беспристрастные: Герберштейн, бывший
в Москве в княжение сына Софии, говорит об ней: "Это была женщина