"Владимир Солоухин. Мать-мачеха" - читать интересную книгу автора

ведь Зоя живет в нашем подъезде?
- Может быть, мы с ней погуляем по улице.
Улица! Сколько воздуха, сколько разных лиц, звуков, огней! Мохнатые
легкие снежинки возникают из пустоты и летят, летят, перегоняя одна другую.
Патриаршие пруды. Скоро здесь будет каток и веселье. Тихие переулки, ни
одной машины. Только снежинки, снежинки и снежинки...
- Геля, где ты была? Зоя приходила к тебе. Ты поставила меня в
глупейшее положение.
- Я просто ходила по улице.
- С кем?
- Ни с кем. Одна.
- Врешь! Когда ты научилась врать! Мерзавка!
Холодные ледяные глаза гипнотизируют девочку. Хочется сжаться в
комочек, исчезнуть. Но тело не может сделаться меньше.
Тело не может. Но что-то все-таки сжимается и потом не хочет
распрямляться. Что-то сжимается навсегда, и это страшно...
Постепенно Геля поняла, что можно очень просто облегчить свое
существование. Нужно только говорить неправду. Например, если сходила с
Мишей в кино, нужно сказать, что просидела в читальном зале или, в крайнем
случае, что в кино ходила с подругой. Можно взять коньки и уйти будто бы на
каток, а на самом деле не идти на каток, или, наоборот, отпроситься в кино,
а незаметно прихватить коньки. А еще проще делать так: если хочется идти в
кино, просись на каток. Елизавета Захаровна обязательно ведь заставит
сделать не то, что просишь.
- Мама, мне сегодня так хочется в Дом ученых!
- Не выдумывай, пожалуйста. Сегодня там нет ничего интересного.
- Мама, а мне правда хочется.
- Я сказала: не выдумывай. Лучше иди походи по улице. Целый день без
свежего воздуха!
После этого нужно сделать обиженный вид и надеть шубку...
Так как никогда нельзя было заранее знать, что понравится Елизавете
Захаровне, а что не понравится, к какому поступку она отнесется
одобрительно, а за какой осудит, то Геля лгала на каждом шагу, лгала мило,
самозабвенно, не дрогнув своей широкой бархатной бровью.
С возрастом, после поступления Гели на филологический факультет, друзей
в ее доме стало бывать больше. По-прежнему отбор их строго контролировала
Елизавета Захаровна. Даже, может быть, еще строже, чем в детстве: как-никак
наступил опасный возраст. Впрочем, Геля не отличалась постоянством в
подругах и друзьях. К одним из них она быстро теряла интерес, так как
действительно была девушкой очень тонкой, другие отходили сами, теряя
интерес к Геле, к ее матери, к атмосфере в доме.
Только Зоенька, неизменная подруга детства, оставалась верна Геле. Она
давно приотстала в своем развитии от Гели, с ней бесполезно было бы входить
в тонкости Массне или Шелли, и училась-то она всего-навсего в Текстильном
институте, а не на филфаке. Но это-то и было хорошо. С ней не нужно было
обязательно, из требований приличия, поддерживать разговор, с ней можно было
болтать о тряпках, о безделушках, можно было и вовсе ни о чем не
разговаривать. Можно было даже ее не замечать.
Зоя одновременно и работала и училась. Забегая после работы, как бы по
дороге, она садилась всегда на стул, а не на диван и робко просила: