"В.Солоухин. Сосьвинские мотивы" - читать интересную книгу автора

Много бутылок - хорошая, крепкая память о покойнике.
Мы оставили Ювана с матерью наедине, и он долго о чем-то с ней
разговаривал. Я тем временем, бродя на некотором отдалении, подобрал вдруг
тут, в глухом ельнике, - весло! С ним я и вышел опять к Ювану.
- Ты где взял? - бросился к веслу Юван.
- Да вот, шагах в двадцати подобрал, валялось.
- Ты знаешь ли, что это такое?.. Да это же... Это же... ритуальное
весло! Клали на могилу покойника, чтобы ему плавать в лодке на том свете.
Это же этнографическая ценность...
Я передал весло Ювану. По-моему, оно и сейчас стоит в его ленинградской
квартире.
Между тем показался высокий обрывистый берег, откос, а на нем -
населенный пункт. Всего поселения не было видно нам снизу, с катера, с
уровня реки. Мы видели только самые ближние к реке, к откосу дома и деревья,
но можно было предположить, что на плоскости высокого берега располагается
большое село. О размерах его можно было судить хотя бы по длине, по
протяженности вдоль берега цепочки домов и деревьев. Да, это и было село
Ванзетур, которое Юван считает теперь своей родиной, село, вобравшее,
втянувшее в себя, всосавшее в себя многие разрозненные мелкие становища из
окрестной тайги, с обоих берегов Сосьвы. Многочисленные постройки этого села
по своему характеру, облику четко делились на два типа. К первому (а
фактически ко второму) типу относились современные, так называемые финские,
домики, сравнительно новые, желтовато-светлые, под шифером, иногда с
палисадничками перед окнами, с подсобными сарайчиками, с мотоциклом возле
крыльца, но без садов, как это было бы в Средней России, без деревьев вдоль
улицы, ну там без тополей, ветел, берез. Вообще я давно заметил, еще во
время первых поездок по стране, что в северных, таежных, полутаежных местах
(ну, скажем, в Коми) как-то не принято сажать деревья возле домов. Это можно
понять. Вокруг тайга, и жизнь оседлого человека (коли уж он осел) проходит в
противостоянии этому лесу, в борьбе с ним, в отвоевывании у него земли под
посевы, под земледельческие нужды. Это все равно как если бы люди,
отвоевывая при помощи орошения землю у песчаной пустыни, заводили около
своих жилищ искусственные барханчики.
Сюда же, к новым постройкам, нужно отнести и здание сельского магазина,
и домик под красным флагом - сельсовет, и продолговатое здание клуба (где
потом мы устроим литературную встречу с местными жителями), и совсем уж
современное, я бы даже сказал - ультрасовременное, с большими площадями
стекла здание школы, построенное и подаренное этому селу шефами-нефтяниками.
Ко второму (а фактически к первому) типу домов... Ну, тут нельзя
говорить про тип, потому что тут нет никакого типа. Это были довольно уж
старые, вот именно нетиповые, разнообразные продолговатые, приземистые
жилища с небольшими окошками, потемневшие уже от времени, как бы вросшие в
землю (а оказалось, что так были задуманы), иногда на одну семью, иногда
напоминающие бараки, но только в миниатюрном исполнении. Слово "барак" у нас
сочетается с понятием постройки, созданной для заселения ее (для
перенаселения ее, для напичкивания ее) людьми где-нибудь на стройках,
нефтеразработках, лесозаготовках (не будем продолжать), и ничего это слово
не вызывает у нас в душе, кроме смертельной тоски. Ну а здесь - маленькие,
как бы семейные (на две-три семьи) продолговатые, приземистые домики.
Бараки, как видно, но только построенные своими руками и для себя. И что