"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

Новгорода. И все мы в своих безгалстучных разноцветных рубашках с
расстегнутыми воротниками, с пиджаками и куртками "на руке", в ботинках,
чищенных в последний раз еще в Москве (а кое-кто даже и не побрился!),
кажемся приготовишками рядом с мэтром, плебеями, челядью, уличной толпой. И
поделом нам! И вот образец, к которому надо присмотреться, если еще не
поздно тебе присмотреться. Да, конечно, демократизм. Но как же быть в
исключительных случаях? Неужели идти на поводу у этого самого демократизма?
Мы завтракаем в ресторане при гостинице. В углу стоит приспособление
под названием "Меломан". Ме-ло-ман! То есть любящий музыку до самозабвения.
Можно ли еще злее насмеяться над этим понятием, как назвать меломаном то
чудовище, которое стоит в углу ресторана. Оно молчит пока. Но сейчас сунут
ему в пасть металлическую монету, и что-то дрогнет, щелкнет внутри чудовища,
оно проснется, задвигаются его рычаги. Один рычаг бесстрастно понесет черный
диск, положит его плашмя, еще раз-два что-то щелкнет, и всех нас, мирно
жующих и беседующих, оглушит дикая музыка.
Музыка - духовная пища. Доказательств не надо. Притом наиболее тонкая,
наиболее изысканная духовная пища. И наиболее концентрированная. Значит,
если в приеме всякой пищи должен быть какой-нибудь порядок (едим 3-4 раза в
день), то тем более должен быть порядок в приеме пищи духовной. И тем более
в такой, как музыка.
До радио и телевидения, до патефонов и "Меломанов", то есть когда в
мире стояла музыкальная тишина, человек мог сам распоряжаться потреблением
такого сильного духовного экстракта, как музыка. Скажем, раз в неделю -
концерт. Народное гулянье в праздники. Церковная служба, месса в
определенные дни и часы. Ну, или как неожиданное лакомство - уличная
скрипка, военный оркестр, шарманки, певички.
Представим же себе, что какую-нибудь еду (какую бы ни было) мы будем
поглощать с утра до вечера в полном беспорядке и ежедневно. А между тем
потребление музыки нами именно таково. Музыка по радио, в телевидении, в
кино, транзисторные приемники, магнитофоны, радиолы и вот еще - "Меломаны".
Как если бы вы сидели спокойно, но вдруг подходит посторонний человек и
собственной рукой внезапно запихивает вам в рот жирный блин или целую порцию
мороженого.
Мы обожрались музыкой, мы ею пресыщены, мы, к счастью (к горькому
счастью), перестаем ее воспринимать. А как быть тому, кто обладает
повышенным и утонченным восприятием музыки?
Хороший музыкант должен беречь свои уши от плохой музыки, как
дегустаторы вин берегут свое обоняние, не куря, не употребляя спиртных
напитков, специй и даже не беря одеколона после бритья.
Я видел, как мучительная гримаса невольно искажала лицо Козловского,
когда раздавалось громкое щелканье в утробе "Меломана" и рычаги приходили в
движение. Я встаю, подхожу к "Меломану" и решительно его выключаю. Но тут
вступает в силу эта самая демократия. Всегда найдется в ресторане в
Новгороде (в Москве, в Тюмени, в Тбилиси) человек, который скажет:
- Мало ли что - Козловский! А я вот хочу слушать музыку. Я пять копеек
туда пустил. Козловский! Подумаешь, цаца!
Приходилось искать распорядителей, директора, представителя из обкома.
Нет, демократия демократией, но иногда хорошо, когда найдется и власть!
...Козловский появлялся, и около машин начиналось движение. Все
рассаживались. Кроме нас, так сказать, самостоятельных участников концертов,