"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

водянистый. Нет, я ничего не говорю, вина получились отличные. Но вы - наш
друг, поэтому, если уж хотите совсем-совсем настоящее вино, остановитесь
либо на тысяча восемьсот девяносто девятом годе или тысяча девятьсот первом
годе. Оба эти года были весьма благоприятные. Тысяча девятьсот первый даже
получше.
Я попросил, чтобы мне принесли бутылку 1901 года.
- Вы серьезно ее возьмете?
- Ну конечно.
- Тогда одну минутку. Ее нельзя отдать просто так.
И вот по коридору движется маленькая процессия, несут драгоценную
влагу. Двое рабочих погребка идут впереди, играя на мандолинах, третий - на
вытянутых руках, на салфетке торжественно держит бутылку. На моих глазах
салфеткой отерли бутылку от зеленой замшелости, от плесени, а салфетку тут
же подарили мне на память, чтобы я в Москве мог показать ее друзьям и чтобы
все удостоверились, что бутылка действительно была покрыта плесенью.
Затем заставили меня расписаться в какой-то торжественной фирменной
книге, чтобы потом они могли кому-нибудь показать, что такая бутылка
действительно была и что она продана действительно в Москву. У них есть,
конечно, такие бутылки, которые прадедушка завещал не продавать дедушке,
дедушка теперешнему владельцу погребка, а он, наверное, в свою очередь
завещает наследникам не продавать ее ни в коем случае. Это гордость фирмы,
знак ее древности.
По поводу продажи мне редкой бутылки тут же хозяйка открыла молодую
бутылку, и мы, как в России это называется, спрыснули мою покупку.
Бережно я вез вино в Москву после такого торжественного ритуала. Но вот
бутылка в Москве и даже в холодильнике. Теперь все в порядке.
Случая, достойного бутылки, все не приходилось. Через год мне должно
было исполниться сорок лет, я решил отметить это событие бутылкой
французского вина, тем более, что меня послали на несколько месяцев в
командировку.
Возвратившись домой из командировки, я, едва лишь поцеловав жену,
устремился к холодильнику, чтобы убедиться в целостности и сохранности
бутылки. Туда-сюда глазами: помидоры, яйца, говядина, сосиски. Черт возьми,
где же бутылка!
- Какая бутылка? - наивно спрашивает жена. - Та, что лежала в
холодильнике?
- Ну да, конечно, где она, зачем ты ее переложила в другое место?
- Я не перекладывала. Однажды зашел в гости братишка, знаешь, что
слесарем на водокачке работает. Ну, а был дождичек. Мне не хотелось бежать в
магазин. Я открыла ему эту бутылку.
- Да как же так? Да ведь это...
- Так получилось. Уж он ругался, ругался, мол, какой ты меня густой,
липкой дрянью угостила.
- Чем хоть он пил-то?
- Из чашки.
Я потом нарочно ездил к этому Витьке и выспрашивал у него насчет вкуса
и запаха, чтобы хоть немного представить, какой это был напиток.
- Да что, - отвечает Витька, - разве я разобрал. Да не убивайтесь вы,
Николай Сергеевич, не страдайте, говорю, дрянь, - значит, дрянь. Против
нашей "белой головки"...