"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

обедали, при осмотре древностей, когда экскурсовод рассказывала нам о
Спас-Нередице, о Николе на Липне, о Федоре Стратилате на Ручью.
Сколько бы ни было нас, хоть двадцать человек, все равно прохожие на
другой стороне улицы останавливались ради одного человека, и доносился до
нас их восторженный, с придыханием шепот: "Козловский, Козловский,
Козловский..."
Работники обкома и облисполкома не ради нас все время обретались в
гостинице и гостиничном ресторане; черный обкомовский ЗИЛ не ради нас
дежурил около подъезда; лучшие экскурсоводы не ради нас вызывались на работу
в неурочное время; повар не ради нас вытворял чудеса, в том числе и такое,
ежедневное, можно сказать, дежурное в те дни чудо, как судак, начиненный
грибами.
Если бы рядом с Козловским ездил другой певец, приблизительно того же
ранга, заслуг и такой же популярности, а все кричали бы: "Козловский,
Козловский, Козловский!.." - другому певцу, вероятно, было бы обидно, его
самолюбие уязвлялось бы на каждом шагу.
Но мы ощущали себя как свита короля или патриарха, когда не надо даже и
думать, почему все восторженные взгляды обращены не на тебя, а на другого
человека. Именно потому, что он король, патриарх.
Итак, мы несли бремя его славы легко, грелись в ее лучах и даже
веселились, находя для этого разные поводы. В первый же день мы получили
прекрасный повод для шутки, которая сопровождала нас потом во все время
поездки. Репортер местной газеты, улучив момент, подошел к другому певцу из
нашей бригады (его фамилия была Вильнис) и спросил:
- Семен Иванович, нельзя ли у вас взять интервью?
Трудно даже сказать, которая из двух одновременных ошибок репортера
потешила нас больше: та ли, что он принял Вильниса за Козловского, та ли,
что он назвал его Семеном Ивановичем вместо Ивана Семеновича. Но с этого
часа мы уже не называли за глаза предводителя нашей группы иначе, как
Семеном Ивановичем.
- Семен Иванович еще не обедал?
- Надо бы зайти за Семеном Ивановичем.
- Семен Иванович сказал, что с нами он не поедет.
Мне было легче других еще и потому, что с самого начала я понял одну
простую вещь. Только вот как ее пояснее выразить? Скажем так. Мы нервничаем
у телефонной будки, если "тип", занявший ее, говорит лишние десять минут, но
мы не дергаемся и никого не ругаем, если междугородный разговор нам дают
через час. Мы не мечемся и не пишем жалоб, если вылет самолета по
метеорологическим условиям задерживается на полдня. Мы тем более не злимся
на то, что после лета не сразу наступает зима, но бывает еще и дождливая
осень. Если поискать, можно найти и более абсурдные примеры неизбежных,
данных, не зависящих от нас обстоятельств, которые так и надо принимать со
всей их заведомой неизбежностью.
Когда машины стояли уже около тротуара на солнцепеке и все уже сначала
уселись в машины, но потом вышли из них в нетерпении, и стоят, и глядят на
окна предполагаемых гостиничных комнат; когда отъезд назначен на 9.30, а на
часах дело продвигалось уже к 11; когда все кипели и шипели, исторгая вместе
с проклятьями слово о "неуважении к коллективу", - я оставался спокойным и
ждал появления мэтра не более нетерпеливо, нежели ждал бы в жаркое лето
дождя, который радует, если он наконец пошел, но все же не пьешь валерьянку,