"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

было бы вызвать его искусственно, если бы вдруг понадобилось. Быстро
вращающееся зубчатое железо скрежетало о зубчатое железо, и когда наконец
шестеренки вошли там одна в другую, почувствовалось облегчение, словно
внезапно перестала болеть голова или утих зуб. Сложное дребезжание всей
машины в целом казалось легкой музыкой по сравнению со скрежетом передач. Но
так казалось только первые полчаса. Дребезжание в сочетании с урчанием
мотора начало постепенно давить на уши.
- Удивительно, что она едет! - нарочно попробовал я поддеть шофера.
- Так ведь она для того и создана, чтобы ехать, - спокойно ответил тот.
- Когда создана?
- Одиннадцать лет назад.
- А сколько прошла?
- Свое, положенное, она уж три раза прошла. После капиталки вторую
сотню тысяч наматываю.
- Списать бы ее...
- Давно пора.
- Ну и что же?
- Экономия средств. Да вы зря на нее напали. Гремит, конечно, особенно
без привычки. Но ездить можно. Тридцать километров спокойно. А на хорошем
асфальте с разгоном - до сорока.
- Век космических скоростей...
- Так это где? В космосе! А мы пока на земле.
- Не может ли случиться так, что она вдруг развалится на ходу и мы
окажемся сидящими на голом асфальте? Судя по ее дребезжанию...
- Не беспокойтесь, долетим, как на крыльях.
Скорость машин, потом, на большом шоссе, обгонявших нас, казалась вот
именно космической. В моменты обгонов мне чудилось, что мы едем не вперед, а
назад. Но нужно сказать по справедливости, что за все десять часов езды
машина ни разу не остановилась, и мы доехали в конце концов, и я много раз
вспоминал известную восточную мудрость: "Не бойся двигаться медленно, бойся
стоять на месте".
Между тем мы проехали городок, пересекли в одном месте прекрасное,
чистое от снега и льда шоссе и на окраине выбрались на ту самую дорогу на
Гриднево, по которой решил прокатить меня Владимир Мефодиевич и которая, по
его словам, прекрасна.
На первых же метрах этой прекрасной дороги наш фургон перекосило,
передернуло, он резко и громко подпрыгнул. Конечно, не слышно из кабины, но
мне почудилось, что я слышу, как подпрыгнули в кузове мраморные часы, а
вместе с ними и чемодан с фарфоровыми блюдами, с хрусталем.
Владимир Мефодиевич болезненно поморщился и сбавил скорость почти до
остановки. На его лице появилось недоуменное выражение.
- Сколько лет езжу, а этой ухабы не замечал!
Характер дороги был таков. В основе своей она была, по-видимому,
каменной, но за зиму на ней наросло льда и укатанного снега слоем
сантиметров до двадцати. Оно бы и ничего. Но по каким-то причинам и законам
черный как уголь лед местами проносился, протаял, образовались как бы
ячейки, а проще сказать, выбоины, попадая на которые, неизбежно должна была
подпрыгивать наша машина.
Скорее всего дорога всю зиму была такой. Но, возя мешки с картошкой или
коровьи туши, не думаешь, резко ли и высоко ли подпрыгивает сзади кузов.