"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

ароматической "изабеллой", Катя сидела напротив меня и чистила чеснок для
соленья. Виктор зашел в комнату, взял подводное ружье, ласты и ушел к морю.
Людочка была неизвестно где. Михаил еще не вернулся с работы.
Разговор у нас с Катей шел самый дежурный, повседневный, невозможно и
вспомнить, о чем мы тогда говорили. Да оно и не важно. Хотя, пожалуй,
неплохо бы вспомнить, как именно наш никчемный разговор пришел к той
неожиданной точке, когда Катя, несколько смутись и покраснев, поделилась со
мной;
- Нет, мы с Мишей твердо решили. Виктор, можно сказать, на ногах.
Людочка тоже стала взрослая девочка. Неужели теперь снова все начинать? Это
только со стороны хорошо. Или кому не дались дети в жизни, те тоскуют. Это я
понимаю. И то правильно говорят: "Без детей - горе, а с детьми - вдвое". Мы,
слава богу, двоих вырастили. Долг перед природой исполнили.
Насчет природы и долга она сказала с некоторым озорством, со смешинкой,
но во всем остальном была очень даже серьезна.
- Мы теперь стали вольные птицы, руки наши развязаны. Хотим - здесь
будем жить, хотим - в Россию подадимся, ближе к родным местам. И вообще...
Разве кто знает, сколько я пережила, когда у Людочки двустороннее воспаление
легких было в двухлетнем возрасте? А как я ее ночи напролет на своем плече
носила, и так целый год?
- Почему надо было носить?
- Орала. День молчит. А как только нам спать ложиться, так и начинает
концерт. Орет и орет. Пока на плече носишь - замолкнет. Только положишь -
снова ор. Я стала на тень похожа. И рожать - не конфетку съесть. Мы
забываем. Так, наверно, устроено, чтобы женщины забывали. А ведь мука
мученическая. Кричим ведь, визжим, как недорезанные поросята. Нет уж, как
только вспомнишь... Б-рр! Ну, и возраст не тот. И Миша, как вы знаете...
попивает. Мало ли как на ребенке отразится. Родится какой-нибудь трегубый.
Вы которого, двадцатого уезжаете? Ну вот, вас проводивши, двадцать третьего
и пойду. Четверг будет - хороший день.
Что за стих нашел на меня? Я и сам понимал, что двум этим людям,
прошедшим своевременно через молодость, влюбленность, замужество, устройство
гнезда, рождение детей, не нужен теперь новый пискун. А если и нужен, то -
господи! - ни Виктор, ни Людочка не отложат деда в долгий ящик. Не успеешь
опомниться - получай внуков! Ловкие пальцы женщины шелушили чеснок. Головка
трескалась и с легким звуком рассыпалась на части. Белая и лиловая шелуха
оставалась в стороне, и было ее много по сравнению с крепкими, глянцевыми
дольками в тарелке, хранящими в себе тот крепчайший, сложнейший экстракт,
изобретенный природой, который мы в человеческом обиходе зовем чесноком.
Пальцы Кати ловко шелушили чеснок. Я загляделся на них и именно по
движениям пальцев, по их неуловимому почти волнению понял, что решить-то
Катя с Михаилом решили, но все же теперь, сию вот минуту Катя ждет еще и
моего слова, совета, одобрения их поступку.
Отчетливо помню, что я хотел сказать: "Правильно вы решили. Конечно,
придется перенести операцию. Но в наше время от нее никто, пожалуй, не умер.
Отдохните, поживите спокойно. Скоро внуки пойдут. А знаете ли вы, что внуков
любят больше, чем своих детей?" Тут я, возможно, развил бы теорию о степенях
биологического родства между ближайшими и между следующими поколениями, но
вместо всех этих рассуждений я неожиданно и простодушно спросил:
- А не жалко?