"В.Солоухин. Олепинские пруды и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

Семен наблюдал за солнцем, за сосульками, за облаками, за проталинами
и, конечно, за барометром, стуча по нему указательным согнутым пальцем по
многу раз в день.
Тут попалась ему в руки книжка "Народные приметы и предсказания
погоды", и он читал ее, как любовный роман. "Если на Николу (19 декабря), -
говорилось в книге, - день холодный и ясный - к хлеборобному году". Это само
по себе было хорошо, но книжка попалась Семену в руки уже после Николы, в
феврале, и теперь нельзя было воссоздать и вспомнить, какая же погода стояла
на Николу. Тут еще возникало противоречие. Семен ведь ждал скорейшего
прихода весны, а, оказывается, по утверждению народных примет, "ранняя весна
ничего не стоит". "Поздняя весна не обманет".
Остальные приметы были почти что без пользы, только будоражили
воображение и как бы переселяли Семена в то самое время, которого он с
нетерпением ждал, то есть в зеленое и теплое лето.
"Соль волгнет - к ненастью". "Журавль на колодце скрипит - к перемене
погоды". "Утром маленький дождь - днем хорошая погода". "Если дождь пошел с
обеда - затянется на сутки". "Тихая, светлая ночь без росы - жди на
следующий день дождя". "Рога луны острые и яркие - к вёдру". "Золотая заря
на западе (без розового круга) - признак хорошей погоды". "Багровые зори - к
ветрам..."
Много там было еще разных примет, и простых и мудреных. За каждой
строчкой, за каждым словом возникали для Семена сладчайшие картины природы:
то дождичек начинал шуршать в древесной листве, то загорались и светили
земле эти самые тихие, золотистые закаты.
А погода между тем, совсем уж решившись на весну и уже дохнув сыроватым
теплом, от которого оседали снега, снова раздумывала и поворачивала на
холод. И так же как охотники и рыболовы перебирают и пересматривают без
надобности свое снаряжение и свои снасти, так и Семен то и дело доставал
банку из-под чая, вынимал из банки темную фланелевую тряпку, разворачивал ее
и пересчитывал ячменные зерна.
Посеять он наметил тридцать два отборных зерна. Еще тридцать зерен
решил оставить на всякий случай, если бы эти, гвардейские, почему-либо не
взошли. Погибли бы летом от болезни, от вредных насекомых, да и мало ли от
чего. Рисковать тут было нельзя.
С каким бы нетерпением ни ждал человек важного, заветного события в
своей жизни, оно все-таки наступает, приходит. Пришла, никуда не делась, не
обогнула стороной село Семендюково и эта весна. Увидев первого грача, Семен
почувствовал на душе праздник, а когда над проталинкой, величиной с полу
пиджака, взвился вверх хрустальный, серебряный, золотой колокольчик
жаворонка и зазвенел там, в синеве, Семен не удержался и перед обедом
поставил на стол бутылку рома.
Грядку выбирали втроем: сам Семен, сын Шурка - не главный ли виновник
всего происшествия - и жена Семена Валентина Ивановна, чаще Валя и еще чаще
просто - мать.
- Ты, мать, давай мне самую хорошую гряду.
- Все хороши. Навозу прошлый год сколько ввалили? Не земля - а сдобный
пирог. Твоему совхозному ячменю такая земля и во сне не снилась.
- Ну ладно, хорошо, хорошо. Это вроде уже мода теперь совхоз ругать. А
ведь и там мы же работаем. Хлеборобы-механизаторы.
- Вот тебе - чем не гряда! Прошлый год под морковью была. По бутылке