"Владимир Солоухин. Прекрасная Адыгене" - читать интересную книгу автора

последней степени измождения. Что из того, что мы поднимаемся вверх
медленно? Зато возникает спокойствие и уверенность, что я дойду, куда бы ни
повели меня эти ботинки. Мало ли что болят ноги, да и мышцы живота начало
резать, мало ли что голову словно накачивают изнутри автомобильным насосом,
мало ли что совсем залило потом глаза. Не падаешь ведь пока. Можно еще идти.
Тогда почему же не идти?
Когда Александр Александрович остановился и отряд начал подтягиваться
для отдыха, Оля, увидев меня, воскликнула:
- Папа, какой ты мокрый!
- Конечно, когда выжимают мокрую тряпку, неизбежно течет вода.
К арче неожиданно приметались молодые сосенки и лиственницы, явно
посаженные человеком. В диком виде они тут не встречаются. Тем более не
могла возникнуть сама собой загородка и калитка в ней, завязанная сквозь
замочные проушины обыкновенной веревочкой.
Александр Александрович веревочку развязал, и мы вереницей, по одному,
прошли в огороженное пространство к альпинистским могилам.
Как бы заботясь о престиже этого молодого кладбища, Александр
Александрович тотчас нам пояснил, что альпинистов здесь погибает значительно
больше, но ведь обычно приезжают родные и увозят погибших в свои города.
Некоторых хоронят на месте гибели. Например, альпинист Художин лежит под
пиком Победы на полке, завернутый в палатку и завязанный репшнуром.
- Что случилось с Художиным? Улетел? - спросил я, щеголяя
альпинистским словечком.
- Нет. Сердечная недостаточность.
Мы остановились перед могилами. На крайней из них только что сооружен
самодельный памятник. Впечатления в жизни любят иногда выстраиваться в
рядок. Мы с Олей вчера, проходя через территорию лагеря, обратили внимание
на молодую светлую женщину, одетую в черное пончо. У нее был какой-то очень
не альпинистский, не лагерный вид. И кроме того, нельзя было ошибиться, что
она из Прибалтики. Лежит на людях этого края некая печать, по которой почти
безошибочно определяются латыши, литовцы, эстонцы.
Теперь оказалось, что эта молодая женщина - эстонка, вдова погибшего
здесь альпиниста. Она приехала, чтобы собственными руками соорудить памятник
над могилой мужа. Из диких камней эстонка сложила модель колокольни,
увенчала эту колокольню железным крестом, а в проеме повесила небольшой
колокольчик, который во время сильного ветра будет раскачиваться и звонить.
Рядом с эстонцем покоится альпинист-художник Афанасий Шубин. Афоня -
так до сих пор называют его между собой альпинисты. Альпинистские гравюры
Шубина широко известны среди спортсменов. В лагере они висят и в клубе, и в
бухгалтерии, и у начальника учебной части. Все мы тоже через двадцать дней,
уезжая, купим на память по нескольку гравюр Афанасия Шубина.
- У него был низкий потолок,- объяснил Александр Александрович.
- То есть?
- У каждого человека есть потолок, выше которого в горы ему ходить
нельзя. Афанасий был хорошим альпинистом, но потолок его был 4200 метров, а
он пошел на 4600. Стало плохо. Ему предложили спуститься, но он не захотел
бросать группу. В результате - сердечная недостаточность.
На могиле Аллы Глуховской выставлена фотография молодой симпатичной
женщины. Мастер спорта. Погибла в лавине вместе с другим альпинистом, с
которым шла в связке.