"Владимир Солоухин. Прекрасная Адыгене" - читать интересную книгу автораположили на операционный стол. Мы узнали об этом, что называется, после
факта. На всякий ли случай распотрошили девчонку, действительно ли там был вялый, двухгодичной давности, весь в сложных и болезненных спайках аппендицит, мы об этом уже не узнаем. Вырезали, и слава богу. Но случай, как видно, и правда был не простой и доставил врачам много хлопот. Когда я принес хирургу (Иде Львовне) охапку белых и красных роз и, не застав ее в кабинете, положил розы на стол, а сам пошел искать ее по палатам и когда я безмолвно стал на пороге палаты, а Ида Львовна подняла на меня глаза, то я увидел, как побледнела хирург и схватилась за спинку стула. - Что-нибудь произошло? - Розы... Мы вам так благодарны. Впереди лежало и тонуло в золотистой дымке зеленое каникулярное лето. Все, что я обещал своей дочери в предыдущие годы, после того как заглянул в черную бездну, пошло навертываться одно за другим: Ленинград, Псков, Печорский монастырь, Михайловское, Тригорское, Святые Горы, Рижское взморье. Предполагалось, что август она проведет в деревне, дабы улеглись и усвоились впечатления от поездок. Но вот она стоит на пороге и произносит с решительностью в глазах: "Папа, ты едешь в горы? Я поеду с тобой ". По пути на аэродром Ольга получила от матери последние наставления. Часть наставлений перепадала и мне. - Ты помнишь, что больше двух килограммов ей поднимать нельзя? Помнишь? Два килограмма. Понял? Запомнил? А ты, Оля, помнишь, что гулять только по ровному месту? Пусть папа, если хочет, гуляет и по крутым тропинкам. Всегда найдется для тебя ровное место. Одевайся получше. Нарядные кофты на дне чемодана. А главное - не слушайся папу, не ходи в горы. Помни, больше двух килограммов поднимать нельзя. Уже металлическая изгородь отделила провожающих и отлетающих, уже мы удаляемся в сторону самолета, оборачиваемся и машем руками. Расстояние увеличивается. Жена сложила рупором ладони около губ и что-то кричит нам вслед. Мы скорее догадываемся, чем слышим. - Два килограмма, помни! - Она показывает издали два растопыренных пальца.- Два! Оля, не слушайся папу. Не слушайся папу, поняла? С этим напутствием мы отрываемся от земли. Я откидываюсь в кресле, потому что полет для меня - сотый или двухсотый, а Оля жадно прилипает к иллюминатору, потому что все это для нее впервые в жизни. ...Через пять с половиной часов (Оля: "А сколько меня пугали самолетом!") мы едем с аэродрома во Фрунзе. Саша Кузнецов несколько смущен тем, что я прилетел не один. Он пристрастно расспрашивает Олю о ее физических возможностях, о ее "прошлом". - Физкультурой занимаешься регулярно? - Я освобождена. - В туристских походах не бывала? - Только в автобусе. - Высоты не боишься? Приходилось ли залезать на высокие деревья, подходить к краю крыши? Подниматься по пожарной лестнице? - Как папа говорит, выше табуретки я никогда не поднималась. Саша задумчиво смотрит на ее раскрасневшееся лицо. Что-то соображает. Принимает какое-то решение. Потом дотрагивается до Олиной руки и облегченно и весело обещает: |
|
|