"Владимир Солоухин. Последняя ступень (Исповедь вашего современника)" - читать интересную книгу автора

Словно воина сердце в бою.
.......................................................
Я созрел, я готов, я открыто стою.
О, ударьте в меня, небеса!
Ну, вот небеса и бабахнули. В 1973 году, в возрасте сорока девяти
лет - операция в онкологическом институте им. Герцена (при желании
читайте об этом подробнее в повести "Приговор").
Врачи думают, что больные ничего не слышат, не знают. А
шушуканье за спиной трудно было не слышать: три месяца, от силы -
шесть. Потоки метастазы, легочная температура, как бы вялая пневмония
- картина известная... Когда же прошел год и пошел второй, я сказал себе:
вот. ты хотел, чтобы небеса ударили в тебя, они и ударили. Но более того,
они дают тебе дополнительный срок жизни. Зачем? Чтобы ты протирал
штаны в ЦДЛ? Нет, тебе дан дополнительный срок, чтобы ты написал
свою главную книгу. К 1976 году книга была готова.
Рязанская поэтесса Нина Краснова (она же и профессиональная
машинистка) сказала мне однажды: "Все твои повести, это как деревня с
ее домами, деревьями, колодцами, амбарами и прудами, а эта рукопись как
церковь, венчающая деревенский пейзаж". Пусть будет так. Правда, когда
я спросил у Нины Петровны: "А что же в этом случае моя новая повесть
"Смех за левым плечом"? - Краснова не растерялась: "Это крестик на
церковке"...
Книга "Последняя ступень" писалась без оглядки по многим причинам,
и первая из них та, что было бы смешно даже и помышлять об ее
опубликовании в то время. Ну а если написать и спрятать, то какие же
могут быть оглядки? Это некоторые с их квартирными "эпопеями" да с
карикатурами на русского солдатика "линяли за бугор", а я даже в уме не
держал. Где родился, там и пригодился.
Передиктовал рукопись машинистке, размножил до шести-семи
экземпляров. Хранились: два экземпляра в Москве в надежных, домах и
семьях, один экземпляр в Париже, один в Сан-Франциско, один во
Франкфурте-на-Майне, но везде с твердым уговором: без моего ведома из
рук не выпускать.
Но время шло. Чувство опасности притуплялось, я стал давить
рукопись почитывать то одному человеку, то другому. В общей сложности
"тираж" прочтения составил, вероятно, около полусотни. Называть всех,
кто прочел, ни к чему, упомяну лишь Леонида Максимовича Леонова, да еще
Александра Львовича Казембека, русского дворянина, эмигранта в Париже,
основателя партии "Младороссов", в программе которой было соединить
Советскую власть (вернее, сталинское единоначалие и государственность)
с монархией. Идея кажется смешной, но не настолько уж. Ведь Сталин
уже и был самодержцем, и если бы не вывели его из строя 28 февраля 1953
года, народ, возможно, провозгласил бы его даже императором.
Так вот, реакция этих двух людей. Леонов: "Вообще ходит человек по
Москве с водородной бомбой в портфеле и делает вид, что там у него
бутылка коньяку".
Александр Львович, после войны возвратившийся из парижской
эмиграции в Москву, оказался одним из первых читателей рукописи. Помню,
я сидел в кресле в его комнате, а он ходил мимо меня своими мелкими
шажками, ходил не целый ли вечер, никак не решаясь на вынесение