"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

за ветки, за изветренную кожу, за отломанные сучки, братски приникая ко
встречным листьям, - чудилось: дрожью охвачена тайга, которой касался
падающий лист, и голосами всех живых деревьев она шептала: "Прощай! Прощай!
Скоро и мы... скоро и мы... скоро.. скоро...""
Она читала, а Углев сидел за столом, сунув кулаки в карманы. Что было
ему делать?! Она приехала с абсолютно серьезными намерениями.
Бросила театр!
- Ничего! Мы здесь откроем свой, правда, Валентин?
Господи, что делать? И читает она все-таки фальшиво, завывает... а
главное, не нужна она Углеву. Но как сказать человеку? Чувствуя себя
последним подонком, но изображая благородство, Валентин Петрович ночь спал
на коврике, отдав ей кровать. А утром убежал в школу. Не
Шамоху же просить помочь? Углев тогда директора побаивался... И вот
умолил из отчаяния одну из влюбленных в него учительниц, бледную и смиренную
географичку Вику Ляшенко, сказать приехавшей восторженной актрисе, что не
может жениться... он безмерно виноват, но он любит свободу... И географичка,
взяв на помощь девочек-десятиклассниц, пошла к нему домой (а он остался в
школе) и обидела Елену, назвав старой каргой... Мол, вот мы, юные,
боготворим его, а он даже нас не хочет брать в жены... И бедная актриса в
слезах схватила свой дерматиновый чемоданчик и уехала обратно в свой
областной город... То был самый страшный грех в жизни Углева. Да, общество
прекрасных юных женщин он любил, загорался среди них, вертелся холостяком,
читал стихи. И наконец сам решился все-таки прекратить это мучительное
состояние, это безобразие и женился на первой попавшейся молодой женщине.
Нет, не на той учительнице географии, бледнолицей Вике, а на учительнице
истории, своей первой выпускнице Марии. Позже, став директором, он уговорит
ее перейти в библиотеку, чтобы не было, так сказать, родственников на
работе...
Правда, какое-то время он посылал Елене Шалеевой покаянные открытки и
даже как-то неумело солгал, что болен... и, отослав открытку, тут же
испугался: вдруг приедет спасать его... Но она не откликнулась.
А у Ченцовых, судя по всему, все наладилось. В середине лета Ксения
снова стала приходить на уроки. И Валентин Петрович не смог отказать. А
Татьяна более не заглядывала... И шут с ними со всеми. У каждого своя жизнь.

21.

"Ты на днях, когда у нас Калачевские были, читал стихи Фета".
"Да, помню".
"Очень страстно читал".
"Разве?"
"Тебя любить, обнять и плакать над тобой".
"Да. "Сияла ночь, луной был полон сад...", ты же помнишь?"
"Конечно, помню. Как она глядела на тебя".
"Кто? Эта тарелка со стены?"
"Ну не надо из меня дурочку делать".
"Я не делаю. Я уж забыл. Эмма Дулова?"
"Не я же".
"Знаешь, Марья... не знаю, смотрела она или нет, я не обращал
внимания... а вот если бы ты посмотрела, я бы увидел".