"Александр Солженицын. Размышления над Февральской революцией" - читать интересную книгу автора

должна была быть ясна и обязательна служебная верность - уж им ли не
понимать, что без верности и в собственных их руках рассыпется армия (что и
случилось)! Но в той же Ставке монархист Лукомский вполне был согласен с
Алексеевым. А Рузский охотно взял на себя главную долю убеждения и ломки
Государя.
Всегда такой оглядчивый, сдержанный, терпеливый Алексеев - не в ночном
бреду, но в утренней ясности, не проверив никак: а что на самом деле
происходит в столице? не задумавшись: что будет с армией, если неподчинение
разжечь на самой е╕ верхушке? - подписал фантастическую телеграмму,
призывающую генералов переступить свою генеральскую компетенцию и судить о
судьбах императорского трона. В помрачении утянулся, не видя, что совершает
прямую измену своему воинскому долгу. Обгонял даже желания Родзянки, который
и не выразил к нему такой просьбы.
И Брусилов спешит к перевороту с опережающей угодливостью (много раз
потом проявленной). Эверт - как будто не с охотой - но и не с сопротивлением
же - подчиняется. Сахаров - почти уп╕рся, почти отказал, - но, душу отведя в
негодовании, тут же сдался и присоединился. Николай Николаевич действует в
давнем династическом комплексе и с обычной недальновидностью (показав себя
таким же дутым глупцом, как и Родзянко). Непенин - даже рв╕тся навстречу
желаемой революции. Колчак - презрительно промолчал на запрос Алексеева, но
и не встал же на защиту трона ничем. Генералов пониже (не то чтобы
полковника Врангеля) не спрашивали. Когда прорвалось от Хана Нахичеванского
случайным свидетельством: "Прошу не отказать повергнуть к стопам Его
Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии" - телеграмму эту
Рузский положил в карман.
И что пишут Главнокомандующие? О "предъявленных требованиях" - не
заметив: кто же их предъявлял? "Спасти железные дороги" - позавчера самим
Алексеевым добровольно отданные Бубликову. О "петроградском Временном
Правительстве" - которое ещ╕ в те часы не существовало (и никогда не будет
властью). "Спасти Армию" - спасти 13 армий, 40 корпусов - от десятка
необученных запасных батальонов! В северо-западном уголке страны вздыбилось
сумрачное творение Петра - и чтобы "спасти" 7-миллионную боевую армию от
искушения изменить присяге, - им, Главнокомандующим, теперь следовало первым
поспешить изменить собственной присяге!
Такое единое согласие всех главных генералов нельзя объяснить единой
глупостью или единым низменным движением, природной склонностью к измене,
задуманным предательством. Это могло быть только чертою общей моральной
расшатанности власти. Только элементом всеобщей образованной захваченности
мощным либерально-радикальным (и даже социалистическим) Полем в стране.
Много лет (десятилетий) это Поле беспрепятственно струилось, его силовые
линии густились - и пронизывали, и подчиняли все мозги в стране, хоть
сколько-нибудь тронутые просвещением, хоть начатками его. Оно почти
полностью владело интеллигенцией. Более редкими, но пронизывались его
силовыми линиями и государственно-чиновные круги, и военные, и даже
священство, епископат (вся Церковь в целом уже стояла бессильна против этого
Поля), - и даже те, кто наиболее боролся против Поля: самые правые круги и
сам трон. Под ударами террора, под давлением насмешки и презрения - эти тоже
размягчались к сдаче. В столетнем противостоянии радикализма и
государственности - вторая вс╕ больше побеждалась если не противником своим,
то уверенностью в его победе. При таком пронизывающем влиянии - всюду в