"Александр Исаевич Солженицын. Двести лет вместе (1795 - 1995). Часть I" - читать интересную книгу автора

известные сроки по торговым делам"123. Евреи могут пользоваться правами
купечества и мещанства только в Белоруссии. Но при том Екатерина добавила
помягчение: предоставить евреям право жительства и мещанства еще и в
осваиваемой Новороссии -- Екатеринославском наместничестве и Таврической
области (вскоре это -- Екатеринославская, Таврическая и Херсонская
губернии), -- то есть открывала евреям новые обширные области, в которые
купцы и мещане из христиан, согласно общему правилу, переселяться из
внутренних губерний никак не могли. (В 1796, когда "стало известно, что
группы евреев [уже] поселились в... Киевской, Черниговской и
Новгород-Северской" губерниях, -- в тех губерниях также разрешено было
евреям "пользоваться правом купечества и мещанства"124.)
Дореволюционная Еврейская энциклопедия пишет: указом 1791 "было
положено начало черты оседлости, хотя и не преднамеренно. При условиях
тогдашнего общественно-государственного строя вообще и еврейской жизни в
частности, правительство не могло иметь в виду создать для евреев особое
стеснительное положение, ввести для них исключительные законы, в смысле
ограничения права жительства. По обстоятельствам того времени, этот указ не
заключал в себе ничего такого, что ставило бы евреев в этом отношении в
менее благоприятное положение сравнительно с христианами... указ 1791 года
не внес какого-либо ограничения в права евреев в отношении жительства, не
создавал специально "черты"", и даже "пред евреями были открыты новые
области, в которые по общему правилу нельзя было переселяться"; "центр
тяжести указа 1791 г. не в том, что то были евреи, а в том, что то были
торговые люди; вопрос рассматривался не с точки зрения национальной или
религиозной, а лишь с точки зрения полезности"125.
И вот этот указ 1791, для купцов еврейских сравнительно с купцами
христианскими даже льготный, с годами и превратился в основание будущей
"черты оседлости", легшей мрачной тенью на еврейское существование в России
почти до самой революции.
Но в свое время указ 1791 не помешал и тому, что "к концу царствования
Екатерины II в Санкт-Петербурге уже образовалась небольшая [еврейская]
колония": "известный откупщик Абрам Перетц" и близкие к нему, сколько-то
купцов, а "во время разгара религиозной борьбы здесь проживал раввин Авигдор
Хаимович и его противник, известный хасидский цадик р. Залман Борухович"126.
А в 1793 и 1795 состоялись 2-й и 3-й разделы Польши -- и в состав
России вошло уже почти миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни. И этот
вход его в объем России был -- нескоро осознанным -- крупнейшим историческим
событием, много затем повлиявшим и на судьбу России, и на судьбу
восточно-европейского еврейства.
Вот оно было собрано "после многовековых странствий под один кров, в
одну великую общину"127.
В сильно теперь расширенном крае еврейского проживания поднялись все те
же вопросы. Евреи получили права купечества и мещанства, каких не имели в
Польше, получили права равного участия в сословно-городском самоуправлении,
-- но должны были разделить и ограничения тех сословий: не переселяться в
города внутренних губерний России и быть выселенными из деревень?
При огромном теперь объеме еврейского населения -- российской
администрации уже не представлялось выходом прикрыть оставление евреев в
деревнях -- правом "временного посещения" их. "Жгучий вопрос...
Экономическая обстановка не мирилась с пребыванием чрезмерного числа