"Владимир Соколовский. Уникум Потеряева" - читать интересную книгу автора

домам, удили рыбу, слонялись туда-сюда, и занимались другими доступными
своему пониманию делами. Кроме магазинов, ларьков и немногих контор работой
здесь могли обеспечить еще промкомбинат, кирпичный завод, пуговичная фабрика
и лесхоз. До последнего времени ритмично функционировали лишь лесхоз и
столярный цех промкомбината, исправно поставляя району гробы. Там ведь
платили наличными, и получалось иной раз неплохо! Еще мэрия, администрация
района обеспечивали работой; впрочем, особой стабильности не было и там: то
сокращали, то вводили новые отделы, подотделы. А люди держались за любую
зарплату: было бы на хлеб, картошку сами вырастим на огороде или на делянке!
Особенно последние три года были тяжелыми: народ оборвался, хозяйства
захудели. Притихший городок совсем уж, кажется, готовился вымереть... Вдруг
по дорогам загудели машины, стали грудиться возле конторы кирпичного завода:
оказалось, некие смелые люди взялись чего-то там строить, какие-то здания:
на те стройки требуется кирпич, и в немалом числе! Задымила труба, загудели
машины, заскрипели под вагонетками поворотные круги, повалил народ вечерних
и дневных смен. Платили деньги: не регулярные, но порядочные. И старались
люди держаться: что же, на твое место живо оформят другого, вон их, целая
очередь - а ты иди, найди ее, новую-то работу!
Потом еще чудо: потянуло родной химической гадостью с территории
пуговичной фабрики. Кому-то нужны стали и пуговицы, вы подумайте! Малое
Вицино возвращалось к прежней своей жизни. Конечно, она не была совсем уж
прежней, в чем-то совсем другой - но все же, все же, все же...
Летели самосвалы, поднимая рыжую пыль; почтенные служащие, выбегая из
дверей контор, здоровались друг с другом и спешили по своим делам. Продавцы
стояли за прилавками магазинов; другие глядели из амбразур коммерческих
киосков. Несколько пьяниц тулились возле стен, моргая воспаленными глазами.
Две особы легкого поведения - Любка Сунь и Зинка Пху, бывшие жены братьев по
соцлагерю, уныло шлялись по улице, зевали и чесали в лохматых башках.
Среди всей этой кутерьмы легко несла свое богатое тело девушка Зоя
Урябьева, хранительница памяти родного края. Иными словами - заведующая
местным краеведческим музеем.

Непонятно, как удалось уцелеть этому музею в жестоком пламени начала
девяностых годов. Какие-то финансовые капли сочились сверху; что-то
подкидывал местный бюджет, хоть и сам трещал по швам. Не шло уж речи о новых
экспонатах: сохранить бы хоть ставку, не влезть в долги за аренду, за свет!
А все равно, все равно: из ставок - было три, осталась одна, и в одном лице
приходилось трудиться за директора, за хранителя-экскурсовода, за
бухгалтера, за уборщицу.
В прежние годы маловицынцы относились к своему музею с трепетом и
почтением, сносили туда все барахло, могущее иметь отношение к истории их
славного района. Но за последние пару лет уже трижды и грабили его, залезая
ночью: надеялись, видно, поживиться некими ценностями, спрятанными музейными
деятелями в потаенных запасниках. В первый раз унесли дореволюционный медный
самовар с выбитыми на нем медалями, во второй - темный от времени китель
земляка-героя с муляжной звездой, в третий - всего лишь лапти домашнего
плетения: в надежде, скорее всего, на то, что скоро придется уповать только
на эту обувку.
Зоя очень переживала по поводу краж, ходила даже к местному преступному
авторитету Дмитрию Рататуенко, по прозвищу Митя Рататуй, чтобы он разобрался