"Владимир Соколовский. Уникум Потеряева" - читать интересную книгу автора

вот-вот они опомнятся! Тогда все. Конец. Разорвут. Забрав со стола
наполовину выпитую бутылку вина, он встал с кресла и тихонько, возле стены,
шагнул в прихожую. Открыл дверь, опрометью сбежал по лестнице, и выскочил из
дома.
Толстенький, он довольно долго бежал, заметая следы и петляя между
домами. И, остановившись и придя в себя среди каких-то детских сооружений,
зорко огляделся и из горлышка допил вино. Оно ударило в голову, в ноги, -
видно, сработали еще старые дрожжи. В шорохе кустов и шуме ветерка
Постникову послышались вдруг голоса двух женщин, выбежавших его искать.
Тогда он достал заветное письмо, где говорилось о Потеряевском кладе, и
хотел закопать его в клумбу, но опомнился, и решил бежать, снова спасаться.
Небрежно сунул старые листы в карман брюк, выбежал на мигающий издалека
огонек такси, вскидывая обе руки, словно собрался сдаваться:
- Ше-еф! Эй, браток!
Недалеко же от этого места горько плакали, обнявшись, две женщины.
Сначала им было стыдно, и они избегали глядеть друг на дружку. Внезапно
Лизоля дернула головой, и спросила, как ни в чем не бывало:
- А не ну ли его, подружка, на фиг, такой график?
Помолчали немного; одновременно фыркнули и захохотали. Так и
прохохотали весь вечер, пудря синяки и царапины из одной пудреницы.


МЕХАНИК НА ВОРОТАХ ФАРКОПОВ

Механик на воротах Константин Иванович Фаркопов решил попить после
ночной смены пивка. Тому решению содействовали две причины. Во-первых, один
таксист принес огромного вяленого рыбца. Сочный, вкусный, он вонял всю ночь
в будочке, где коротал рабочее время механик, раздражал обоняние, вышибал
слюну. Но тронуть его себе не дозволил: Фаркопов знал толк в земных
радостях! Второе: таксер Гришка Мырин, молодой, сопля зеленая, принес вместе
с законной механику данью ворох исписанных бумажек, сказал, что нашел после
смены в машине, и спросил, куда сдать. Константин Иванович захрюкал от
смеха, хотел было указать таксеру истинное место этих бумажек, но затем
все-таки взял из любопытства: иной раз забавные попадались таким образом
вещицы! То компания едущих из ресторана офицеров оставит поэму
поэта-охальника восемнадцатого века, то тихий белесый мужичок обронит некие
воспоминания молодой девицы... И послушать такое на досуге любил Константин
Иванович в кругу таксеров и слесарей, а иной раз и нижнего начальства:
механиков, диспетчеров, снабженцев. Домой, понятно, не носил, потому как -
ни-ни-ни, что ты! - жена Светулька была женщина очень нравственная, да и
росли две девчушки: неровен час, прочитают, что тогда?! Но сегодня
получилось как-то нечаянно, что - положил листочки в карман, да и забыл о
них, закрутился, собирая денюжку, осматривая машины, подписывая путевки,
сдавая смену. После смены сходил в гараж, взял у слесарей трехлитровую
банку, радостно вдохнул устоявшийся за ночь в будке запах вяленого рыбца,
ухватил сокровище и понес к ближайшему пивному киоску. И только полезши в
карман, за деньгами, нашел бумажки, и хотел выбросить опять, и не выбросил -
что-то удержало, во всяком случае, мысль была такая: чего торопиться? Жена
Светулька все равно утопала на работу, в богатый коммерческий киоск, дочки
Ленка и Иринка в школе: одна заканчивает одиннадцатый, другая восьмой. Так