"Владимир Соколовский. Планида" - читать интересную книгу автора

4

Проснулся он от гулкого пароходного рева. Никифор поднялся, потер
саднящий от долгого лежания на железной палубе бок, и - увидал Зарядье!
Вона! Сквозь негустой утренний туман разгляделись и пристанские склады, и
приземистое четырехклассное училище, куда он когда-то бегал, и
поблескивающий куполок уездной церкви. Только беда - все это не
приближалось, а отплывало куда-то дальше, в туман, и, растерянно хлопая
глазами, Никифор понял: проспал! Пароход отходит. Он подхватил котомочку и
взлетел на верхнюю палубу. Капитан, с измятым похмельным лицом, с трудом
оглянулся на его вопль.
- Чего... кричишь... - с трудом произнес он.
- Чаль! Чаль в обрат, сатана! - заорал Крюков, выдирая из кармана
спасительный мандат.
Капитан долго читал бумагу, - но так, видимо, ничего не разобрав,
произнес равнодушно:
- Не имею права.
Тогда Никифор стал истерически развязывать котомку, приговаривая:
- Ну, Иуда, ну, Иуда, теперь я тебя хлопну...
Капитан долгим мутным взором глядел на Никифорову возню, потом
опомнился вдруг; засуетился угодливо, закричал в трубку: задний ход! И
ударил рулевого по шее, - куда правишь, морда? Никифор разогнулся, взял
котомку и, цеднув сквозь зубы: не трожь пролетариат... - сошел на нижнюю
палубу.
С пристани Никифор направился домой. Маленькая не старая еще (ставил ее
Никифор перед войной) хибарка была заколочена. Он проник в ограду, нашел там
железный прутик и первым делом отодрал доски от заколоченных окон. Выдернув
замок, зашел в избу.
Пусто. Даже чашки не оставила, не то что кровать, стерва паскудная! Все
утащила. Да чего. Я и сам порядок наведу, а ежли бабу, дак... свистну
только! - хорохорился Никифор, хоть и чувствовал себя усталым и изломанным.
Вот твой дом, солдат. Живи. Нельзя тебе по-другому. Три березки в
палисаднике уже заленели. Наломав веток, Никифор соорудил веник и стал мести
пол. Через некоторое время, накинув на голову шинелку и бормоча: спокойно,
газовая атака! - он прокрался к окнам и распахнул все до единого. Вышел на
улицу, отдышался и пошагал к сестре Евдокии. Вернулся поздно вечером. Долго,
шатаясь, кружил проулками возле дома и никак не мог его найти. Встретив
бабку Макариху, пытал: "Баушка, бауш, я где живу, а? Бауш..." Бабка довела
его до дому, плюнула вслед и побежала по товаркам: "Как же, Никишка с войны
пришел, - я, говорит, Грушку-то решать почну, - ой, бабы, стра-ашной
такой..."
Проснулся он на голом полу. Видно, как зашел в избу, так и свалился у
порога. Даже сапоги не снял. Потряс головой, отгоняя похмелье. Ох, тяжко -
сколь вина приняли вчера с зятем Гришкой. А и Евдокия хороша - даже ночевать
остаться не предложила.
Никифор наскоро побрился, ополоснулся прямо из колодезного ведра; водой
из него же помыл сапоги и, повеселев немного, отправился к Бабаю. За
Грунькой. Возле Бабаева дома постоял немножко, собираясь с духом. Постучал.
Вышла Аграфена. Увидав его, не удивилась. Встала в дверях.