"Владимир Соколовский. Планида" - читать интересную книгу автора

чего - стрель ты меня, а? Стрель, горемыку... - и забился головой об
загаженный вагонный пол. Смеется солдат: ох ты, ушлый какой! Стрель ево. Да
рази ж это можно? Не положено. Вот если бы ты, к примеру, побег задумал
учинить - тогда бы с полным основанием. - А ты меня выпусти, - взмолился
Никифор. - Выпусти да стрель - как будто я и впрямь бежать хотел. Испугался
солдат: да! Выаусти я тебя, а ты - ширк, да и утек! Ох, хитрой. Пшел,
стерва! - осердился и давай штыком Никифора в лоб подтыкать. Завыл Никифор
от боли, отполз. А солдат, гордый своей сообразительностью, намуслил цыгарку
и, подобрев, сказал: ниче, ниче! Теперя скоро...
И впрямь: назавтра вагон распахнули: выгружайсь! Сползли. Тут офицерье,
солдаты забегали, прикладами, наганами колотят: встать, встать! Никто встать
не может. Вдруг - катит по платформе на коротких ножках низенький полковник.
Увидал такое дело - глаза выпучил, задышал тяжко: этто что такое? Подбежал к
нему белобрысый офицерик - начальник поезда, - шпорами стучит, рапортует. А
полковник не слушает его, толкает обеими ручками, вопит, слюной брызжет:
ввы... вы что?! Этто кто такие? Это пленные, а? Да как вы смели! У нас тут
представители иностранных держав, Красного Креста! Мы этот поезд специально
формировали, чтобы им наших пленных показать! Приказ Верховного! А вы какую
дохлятину привезли! Под трибунал!
Перепугался офицерик, - побелел, ногой, как конь, поигрывает: я,
господин полковник, не в курсе совсем, мне приказали... Я думал - чем
меньше, тем лучше, их ведь кормить-поить надо...
Схватился полковник за голову, туда-сюда раскачивается: олухи... ох,
олухи! Да что ж я теперь иностранным господам покажу? А офицерик не
растерялся: - Может, - говорит, - из местных жителей такой эшелончик
сформировать? А этих - в расход! Глядит на него полковник, расшарашился,
только: а... а... - квакает. Потом медленно так говорит: а если у них
спрашивать станут, тогда как? - Да неуж они по-русски толкуют?
Тут полковик весь красными пятнами пошел, заревел: сволочь!! П-шел,
идиот! Болван, садист! А офицерик плечами передергивает: я что ж, господин
полковник, человек простой, фронтовик, хотел как лучше... Хотел по-простому,
по-фронтовому... Схватился полковник за грудь, качается. Отдышался, говорит:
ну, ладно. Надо их сохранить. Я господам представителям скажу, что пленные
притомились маленько, отдыха просят. Даю вам неделю. Не-де-лю! Если они не
примут человеческий вид... да веселый - веселый, слышите? - не уйдете от
войскового прокурора. Он с вами чикаться не будет. В баню! Накормить! А
недостачу - восполнить за счет местной тюрьмы. Там они тоже не больно
гладкие. Да ладно! Я скажу. Выполняйте!
Повернулся офицерик, заскрежетал зубами, забегал: смотрят - подводы
подогнали, загрузили всех. Да прежде хлеба с кипятком выдали. Привели в
баню. Кусок мыла на десять человек разделили, - мойтесь, сердешные! Какое
тут мыться - никаких нет силов; так, сполоснулись маленько. Обратно
сунулись - а одежа-то где? Смеются конвойные: воон, на пустыре за баней! -
полыхат, трешшыт! Сгрудились голые, ждут. Привозят чистое барахло на телеге.
Рубахи солдатские, портки, ботинки с обмотками, фуфайки старые - одевайсь! -
Гли-ко, братва, одежу дали, вроде как на лад дело-то идет! - Запади. На лад.
Ишь, закурлыкал!
Оделись, построились. Шагом марш! Приплелись к сараям на окраине:
располагайтесь, краснопузые. А тут уж кухня дымит - жратвой тянет. Ну,
туда-сюда, ложки-котелки получи, к кухне очередью становись! Каша горячая,