"Владимир Соколовский. Последний сын дождя " - читать интересную книгу автора

- А... а? Зачем это твой вопрос? Узнала уж чего-то? Выведала? Что
знаешь-то, ну, говори!
- То и знаю. Ко мне тут Федор Сурнин прибегал, денег на лекарства
просил. Кентавра, дескать, в лесу нашел, кто-то его поранил. Ты, что ли?
- Я, ага. По нечаянности, можно сказать. Страшно, необыкновенно как-то
стало, ну, я и... А как стрельнул, так и наутек... до сердца страх
прохватил. Так он что - живой, говоришь?
- Это не я, это Федор мне сказал. Денег на лекарства просил.
- Ты дала хоть?
- Дала, Ваня, - словно оправдываясь, сказала Ксения Викторовна. -
Десятку. И еще сказала: ты, мол, Федор, должен в район о нем донести, а то
мало ли что...
- Советы даешь, значит. А кто от тебя их спрашивает? Не спрашивают, так
не сплясывай! Ждут его там, в районе, не дождутся!
- Ладно, Ваня, тебе виднее. Только сдается мне, что сочиняете вы все,
мужики, и никого-то вы там не видели...
- Видел! Видел, Ксенька! - Кривокорытов взял руку жены выше локтя и
легонько сжал ее. - Ты вот у меня ученая, так скажи мне получше: какой он? А
то я и вспомнить-то толком не могу... марево только колыхается...
- Что ж сказать... Если кентавр - значит, конь, а оттуда, где у коня
голова идет, у этого - человечье туловище. Торс, ну, руки там, голова...
- Ага! Вот-вот! - подхватил Иван. - Точно, как сказала... И копытами
словно гарцует так: цук-цук! Он по-человечьи-то хоть толкует?
- Согласно мифологии - да.
- Умный, наверно... Вот поговорить бы мне с ним. Кентавр, говоришь?
Заня-атно... Не забыть бы мне пшенички хоть Федьке-то отнести, пусть кормит,
может, выходит... Моя, моя вина, башка дурная!..
Густая темень стояла за окном. Прозвучали внизу шаги, глухие и
уверенные: шел человек, гордый своей жизнью и работой. Он не обратил
внимания на глядящих в окно вдоль улицы учительницу и председателя
сельсовета. И не видел, как вынесся из-за крайнего дома полуконь-получеловек
и, высекая копытами льдинки из частых лужиц, поплыл по деревне. Ветер рвал
буйные волосы с запрокинутой головы.
- Это он, он скачет... ты видишь, Ксенька? - бормотал Кривокорытов,
холодя стеклом раскаленный думою лоб. Она ничего не ответила, только крепче
прижалась к нему.
Этой ночью он снова любил ее сильно и ласково.


6

Не спалось этой ночью егерю Авдеюшке Кокареву. Страх и удивление мяли
его. Чувства эти пришли к нему еще днем, когда проходил он своим лесным
дозором в окрестностях Пихтовки. Да, это Авдеюшко шел по лесу, где не было
для него тайн, это он стерег его от непрошеных гостей, это он искал в
который раз логово главного своего врага, Федьки Сурнина, вообразившего,
будто лес - его вотчина и он может в нем вытворять все, что только ни
взбредет на ум. Да кто ему разрешил, какие государственные органы? Главное,
хоть бы человеком был, а то - дрянь, пьянь, сущий шаромыга!
Егерь шел быстро, на ходу схватывая любую звериную мету: новую ли