"Борис Соколов. В плену" - читать интересную книгу автора

ранку на лбу. А когда повернули, оказалось, что нет затылка. И крови под
головой мало. Осколок, по-видимому, вошел в лоб и вырвал затылок. Беру себе
бинокль убитого - мертвому все равно не нужно.
На поляну верхом влетает адъютант штаба:
- Почему прекратили огонь? Кто старший?
- Старший вот лежит. Куда стрелять, не знаем. Он командовал.
Немцы, увидев на батарее движение или услышав команды, повторяют налет.
Адъютанта как ветром сдувает. Слава Богу, налет короткий, бросили десяток -
полтора мин и успокоились. Опять тихо. Младший политрук ходит между убитыми
и собирает футлярчики с формулярами. Потом почта разнесет похоронные с
холодно официальными словами: "Погиб смертью героя..."
Полно, так ли это? За что погиб этот злосчастный капитан? Ведь погиб
зря, неумно, без пользы для своих и без ущерба для немцев. Просто подставил
себя и своих солдат под немецкие мины, да бросил дюжину снарядов в какое-то
болото. Думаю, что даже несведущему человеку понятно, что стрелять в крупные
и дальние цели, да еще без наблюдения и пристрелки, из легких пушек -
бессмыслица. Для этого существуют дальнобойные орудия и авиация. Но, увы, в
1941 году то и другое было у нас только на бумаге да в речах пропагандистов.
И сколько же было вот таких напрасных потерь?
В воздухе безраздельно господствует немецкая авиация, прогоняя или тут
же сбивая редко-редко появляющиеся одиночные советские пузатенькие
"ястребки" - истребители. Тяжелой артиллерии я тоже почти не встречал. Зато
перед войной бессчетное число раз повторялся хвастливый лозунг "Мы будем
воевать только на чужой территории, малой кровью и ворошиловскими
килограммами". Позднее все это забудется, покрытое победой, больше похожей,
выражаясь языком шахматистов, на то, что "не я выиграл партию, а он проиграл
ее мне".
Опять мы на прежней позиции. Пушки стоят в ровиках, выкопанных по
уставной схеме, и смотрят вдоль шоссе Гатчина - Луга на деревню Пижма. Перед
Пижмой множество различных укреплений - дотов, эскарпов, противотанковых
рвов. Все это было выкопано и выстроено нами, но теперь захвачено немцами,
которые удобно там устроились. На нашей позиции стоят два огромных высоких
танка KB, что означает Клим Ворошилов. Стоят они в сцепе задом к немцам.
Передний сгоревший, а из заднего взрывом через люк выдуло всю начинку.
Видимо, один хотел вытащить другого, но потом сгорел сам. У обоих сзади
аккуратные маленькие дырочки, как раз как мои карманные часы "Кировец".
Через них и вошла к ним смерть. Но как это было, я не знаю, так как танки
стояли здесь еще до нас. Позади пушек по моему настоянию для всего расчета
вырыты индивидуальные окопы. Однако солдаты явно предпочитают подкопы под
танками, сделанные ими по собственной инициативе. Там они и спят. А моя
спальня - в окопе, покрытом от дождя низким соломенным навесом.
К нам прибыл корректировщик 105-миллиметровой батареи лейтенант Цицарев
и с ним два телефониста. Цицарев - только что окончивший военное училище
славный, краснощекий, красивый парень, весельчак и певун. С ним на батарее
стало оживленнее и веселее. Цицареву здесь все в новинку. Его очень
интересуют немцы, но не как противники, а что они делают, как живут, как
расположились в доте, в котором у них, по-видимому, командный пункт. Он
часто смотрит на них в бинокль и сообщает мне свои немного наивные домыслы и
предположения. Однажды, уже под вечер, он заметил у них какое-то оживление.
Действительно, немцев как будто прибавилось и они стали довольно открыто