"Борис Соколов. В плену" - читать интересную книгу автора

Операция идет под аккомпанемент смеха и громких возгласов. Спрашивают
меня как будто о моей гражданской профессии, но, как мне кажется, с целью
отвлечения, так как в этот момент хирург довольно болезненно зондирует рану.
Чтобы что-нибудь ответить, тщетно напрягаю память, призывая свои более чем
скромные, а вернее, почти отсутствующие знания немецкого языка. А ведь я лет
десять изучал его в школе и в вузе. Все же пытаюсь что-то сказать. В ответ
новый взрыв смеха. Сейчас ногу заливает что-то очень холодное. В следующее
мгновение, как промелькнувший кадр в кинофильме, я оказываюсь на крыльце.
Нога забинтована блестящим, как шелковым, бинтом. На плечи накинута шинель,
к одному крючку которой привязано свидетельство о ранении, а к другому
простреленный ботинок с засунутой в него свернутой обмоткой и окровавленной
портянкой.
Теперь в перевязочный пункт сплошной вереницей идут ходячие раненые и
вереницей же выходят оттуда. Несколько человек в ожидании впуска стоят у
крыльца и расспрашивают меня о перепетиях перевязки и копания в ране.
По Нарвскому шоссе, на обочине которого я сейчас нахожусь, проходят два
бронетранспортера. Один медленно сворачивает в сторону и въезжает в
палисадник, где на пьедестале стоит величественный Сталин. Бронетранспортер
деловито наезжает на памятник, опрокидывает его, а потом, развернувшись,
дробит ему ноги. Все это мне кажется кощунством и чуть ли не крушением всей
Вселенной. Но чего не бывает в жизни. Лет пятнадцать спустя мне опять
пришлось побывать в Кипени. На этом же месте стоял еще лучше сделанный и
вызолоченный Сталин. На шею ему был накинут трос и автокран пытался сдернуть
его с пьедестала. Однако Сталин упорствовал и с пьедестала сходить не хотел.
Тогда двое рабочих стали бить его по ногам кувалдами, пока не разбили и не
сорвали с места. Крановщик, при помощи тех же рабочих с ломами в руках,
уложил Сталина в автомашину. Все это было сделано так же по-деловому, как
опрокинул его когда-то водитель бронетранспортера. Но это уже не казалось
кощунством.
Меня, и не меня одного, очень удивляет, что в прифронтовой полосе, и
даже на такой важной магистрали, как Нарвское шоссе, совсем мало немцев.
Немного их и на фронте. И их боевая техника тоже не блещет совершенством.
Мало танков и бронетранспортеров. Самые обыкновенные пушки на конной тяге. И
даже транспорт не весь автомобильный. Часть обоза - это повозки, запряженные
крупными бесхвостыми лошадьми. Вот и вся техника. Может быть, самолетов
побольше, а все остальное - то же самое, что у нас. Все мы, привыкшие в
нашей армии к многолюдью, признаться, разочарованы. Такого мы себе не
представляли.
Так почему же они, не имея ни количественного, ни особого технического
преимущества, нас гонят и бьют? Ведь все официальные объяснения, что мы были
не отмобилизованы и не готовы к войне, пожалуй, не совсем искренни? К войне
мы готовились и к началу ее имели огромную армию, численно во всяком случае,
не меньше немецкой.
Говорили, что во всем виноваты ошибки нашего руководства. Но ведь
ошибки свойственно делать всем. Не меньше ошибался и противник. Определенно
можно сказать, что в таком большом деле, как мировая война, наши и немецкие
ошибки вполне друг друга уравновешивали.
Так что, по-видимому, в основе наших неудач лежит что-то другое:
скорее, качественная сторона. Если посмотреть поглубже, то у нас в армии,
как и во всей нашей жизни, всем и на все наплевать. Каждый, несмотря на наши