"Борис Соколов. В плену" - читать интересную книгу автора

немец выстрелил в ноги, когда мог прошить грудь и живот? Или он был поистине
добрым человеком, или в его образе сама судьба позволила мне еще походить по
земле? Этого я не знаю.
Приходит и такая мысль. Вот такие остановки, пусть даже вынужденные,
как сейчас, необходимы, чтобы поразмыслить о себе и о своем отношении к
окружающим людям. Вот я всегда, и раньше на заводе, и теперь, на войне,
делаю какие-то дела и ни на что вокруг не обращаю внимания, считая главным
только работу. Не вижу поэтому и людей, окружающих меня, и наверное, обижаю
их. Но это не потому, что я зол, а потому, что я лечу, сломя голову, ничего
не замечая вокруг.
После завтрака сухарем стало весело и беззаботно. Лезут в голову и
наивные мысли. Думаю: дождусь ночи и поползу вдоль железной дороги. Так и
доберусь до своих, а то и до Ленинграда. Ночевать и кормиться буду у местных
жителей. В общем, рассуждения, достойные пятилетнего ребенка.
Однако день велик: хватает времени и для других размышлений. Думаю: кто
виноват в разгроме батареи? Может быть, я? Но я сделал в этих условиях все,
что мог: поехал туда, куда велели, выбрал хорошую позицию, обеспечил
маскировку, окопался на случай артобстрела. Что еще мог сделать я командир
взвода? Возникает заманчивая мысль - сказать, что виноват кто-то другой.
Например, командир батареи, который, имея при себе взвод управления, не
обеспечил разведку, а остался с этим взводом и политруком где-то позади. Или
командир полка, не давший прикрытия пехотой.
Вдруг озаряет простая мысль - никто не виноват. Ведь те, кого я
мысленно обвиняю, не сделали того, что было нужно, не потому, что не хотели,
а потому, что не имели к тому возможности. Так было и в прежних войнах, и
так будет. Виновата наша обычная российская расхлябанность и
бездеятельность, усиленная сейчас формализмом и пустословием, пропитавшими
все. На войне это оборачивается так, как получилось с нашей батареей.
Ведь послевоенная статистика говорит, что наши потери в несколько раз
превышают немецкие. Казалось бы, отчего? Ведь мы имели только один фронт, а
немцы - этот же фронт и еще несколько. Немцы вели еще и морскую войну, а у
нас она была только в кинофильмах. Многие немецкие большие города
подвергались, как тогда называли, коверным бомбардировкам, а наши - нет. Мне
пришлось видеть такую бомбардировку Ганновера. Этот город, по словам автора
бомбардировки, должен был быть превращен в поле, на котором потом будут
сажать картофель. По сравнению с коверными бомбардировками артобстрел и
бомбардировки Ленинграда - игрушки. Я почти очевидец и этого: в Ленинграде
всю войну прожили моя жена и дочь. Так в чем же причина меньших потерь у
немцев? Только в одном: в большей дисциплинированности каждого.
Время от времени стали слышны какие-то голоса. Ходят и разговаривают
по-немецки. Говорят протяжно и красиво - совсем не так, как наши школьные
учительницы, из занятий с которыми я очень мало вынес. Вероятно, поблизости
дорога или тропа.
Все проходит. Кончается и этот несчастливый для меня день. Смеркается.
Вот совсем стемнеет, и я поползу. Не знаю куда, но поползу.
Недалеко от меня тесаками рубят ольховые кусты, должно быть, для
постелей на ночь. Их трое или четверо. Они громко разговаривают и смеются.
Все ближе и ближе Чтобы как-нибудь не выдать себя, застываю и рукой зажимаю
рот. Теперь совсем близко - вот дрогнула лоза у руки. Вдруг один толкает
простреленную ногу, или наступает на нее. Нестерпимая боль пронизывает все